Однако было и другое объяснение тому, почему суматоха вдруг улеглась.
Может, имело место то самое необычное стечение обстоятельств, о котором упомянул Смерть?
И необычное стечение обстоятельств действительно имело место.
Один шанс на миллион сработал – как всегда. Дело все в том, что как раз в тот момент кое-кто кое-что замыслил и подыскивал себе нужный инструмент.
И ему под руку подвернулся Ринсвинд.
Совершенно идиотское стечение обстоятельств.
Итак, Ринсвинд открыл глаза. Над ним был потолок. Если же все-таки это пол, то он серьезно влип.
Но пока все нормально…
Он осторожно ощупал поверхность, на которой лежал. Она была шероховатой – читай, деревянной, – с редкими дырками от гвоздей. Нормальная человеческая поверхность.
Его уши уловили потрескивание огня и какой-то булькающий звук, исходящий из неизвестного источника.
Нос, которому показалось, что его оставили не у дел, поторопился доложить о витающем в воздухе запахе серы.
Ладно. Ну и что он, Ринсвинд, может из всего этого вынести? Он лежит на грубом деревянном полу в освещенной огнем комнате, в которой что-то булькает и испускает запах серы. Ринсвинд, пребывающий сейчас в несколько отрешенном, дремотном состоянии, был очень доволен результатами этого дедуктивного процесса.
Так, что еще?
Ах да…
Он открыл рот и заорал. Он вопил, вопил и вопил.
Стало чуточку лучше.
Ринсвинд полежал еще немного. Сквозь ворох завалявшегося в его памяти хлама проглянуло воспоминание о том, как он, будучи еще совсем маленьким мальчиком, лежал по утрам в постели, разделяя проходящее время на все более крошечные кусочки, дабы оттянуть тот ужасный миг, когда ему придется встать и начать разбираться с жизненными проблемами – такими, как: кто он, где он и почему.
– Кто ты такой? – вопросил какой-то голос, раздавшийся на самой границе его сознания.
– Гм, я как раз подошел к этому вопросу, – пробормотал Ринсвинд.
Он приподнялся на локтях, и комната, чуть покачавшись, понемногу приобрела четкие очертания.
– Предупреждаю, – продолжал голос, который, похоже, доносился из-за стола, – меня защищает множество могущественных амулетов.
– Замечательно, – отозвался Ринсвинд. – Хотел бы я сказать то же самое о себе.
Он начал различать отдельные детали. Это была длинная комната с низким потолком, один конец которой был целиком занят огромным камином. Вдоль одной из стен тянулась лавка с разнообразной стеклянной посудой, по-видимому изготовленной пьяным и к тому же страдающим икотой стеклодувом. За причудливыми изгибами стекла пенилась и пузырилась разноцветная жидкость. С вбитого в потолок крюка расслабленно свисал скелет. Рядом из стены торчала жердочка, к которой кто-то прибил птичье чучело. Какие бы грехи ни совершила эта птица при жизни, она всяко не заслуживала того, что сделал с ней таксидермист.
Потом взгляд Ринсвинда упал на пол. Правда, до его взгляда туда падало много чего еще. И только вокруг волшебника кто-то разгреб осколки разбитого стекла и перевернутые реторты, освобождая место для…
Магического круга.
Круг был нарисован очень тщательно. Тот, кто водил мелом по полу, был хорошо осведомлен о том, что истинная цель этого круга – разделить вселенную на две части: внутри и снаружи.
Ринсвинд, разумеется, был внутри.
– А-а, – сказал он, ощущая, как его захлестывает знакомое и почти утешительное чувство беспомощности.
– Наказываю и приказываю тебе, о демон из бездны, дабы ты воздержался от каких-либо агрессивных поступков, – отозвался голос, исходящий, как понял теперь Ринсвинд,
