К счастью, императору удалось связаться с родом загулявшего инкуба, и они признали всех отпрысков, коих набралось, не много ни мало - одиннадцать, и даже признали их всех потомками своего рода, Лор Комирасте. Папаша их, кстати, исчез так же внезапно, как и появился.
К счастью для нас с Алисией наполовину инкубы не обладали нечеловеческой притягательностью. Да, они конечно были красивы - высокие, слегка загорелые, с кривой обворожительной ухмылкой и хитринкой в глазах, все трое блондины с глазами такими синими, каким может быть только летнее небо… но нас эта красота не цепляла. Наверное, потому что мы подружились ещё в детстве, когда даже сама мысль о том, что можно влюбиться в мальчишку, вызывала только смех.
А случилось это ещё на первом курсе. Я увидела, как три задиры пристают к какой-то девочке, и решила за неё вступиться. В итоге мы все впятером подрались, получили выговор от директора (эх, мой первый выговор!), и познакомились. Девочкой оказалась Лиска, которая нас всех и подлечила в итоге, за что её зауважали парни, ну, а меня они начали уважать за то, что не побоялась вступиться одна против троих в драку. Потом мы с Алисией уговорили её соседку поменяться со мной комнатами, чтоб жить вместе. С тех пор нам не редко приходилось писать объяснительные за те, или иные выходки. Вот и сейчас мы, переглянувшись, приступили к этому знакомому делу.
Спустя час мы, умирая от смеха, дружно писали объяснительные. В чем меня только не обвиняли! От появления плесени в подвале до государственной измены! Да. В городе меня «любили».
На самом деле я никогда и никому ни делала ничего плохого, так, по мелочи - на рынке разругаешься с какой-нибудь сварливой бабкой, из-за слишком завышенных цен, или с матерью какого-то «жутко одарённого магическим даром ребёнка», которого, по её громким заявлениям, в школу не приняли, потому что у нас всё куплено.
Только один раз я действительно сильно всем подпортила нервы, когда во мне открылась вторая стихия - вода. Это было на третьем курсе, я просто проснулась ночью от жажды, а воды в комнате не было. Моя стихия услышала мой неосмысленный зов, и река Миластия, разделяющая земли нашей страны и бывшего Дайренора, ныне именуемого Черной Пустошью, просто слегка изменила направление и скорость течения. Хорошо, что наш город является ближайшим по расположению к ней, иначе, боюсь, обо мне узнали бы не только здесь, а во всей стране. Слухи, конечно, в других городах про потоп ходили, но с юной стихийницей их никто не связывал.
Затопило тогда знатно, почти месяц шла реставрация города, и моё имя произносилось со всех сторон в одинаково злостных интонациях. С тех пор в моей жизни изменилось две вещи. Во-первых, что, где и когда я бы не делала за стенами школы - это всегда доложат господину директору, а во-вторых, теперь в нашей комнате всегда стоит графин с водой, на всякий случай.
- Нет, Эрька, ты только послушай! - вытирая выступившие от смеха слёзы, сказал Грол, - «Многоуважаемый господин директор! Разберитесь с ученицей Вашей, окаянной, загубила ведь жизнь она мне всю! Как есть загубила! Без кормильца меня, мать семерых детей, оставила...».
- Стоп! Это от кого жалоба? - мне стало так интересно, кого это я загубила, а главное, как и когда, что я оторвалась от написания одного и того же текста на чистых листах, содержащего: «Объяснительное письмо от ученицы седьмого курса факультета стихийной магии, школы магов и прорицателей, Эрики Дэйрус, для господина директора, магистра Логронда Кансера».
