Ещё существовала опасность переноса в неподходящее тело – слишком старое или вовсе мужское. В таком случае, обряд следовало повторять до тех пор, пока не будет достигнут приемлемый результат. Эрмина даже думать не хотела о том, что ей придётся совершить перенос души ещё раз, во всяком случае, не в ближайшее время, а потому первым делом убедилась в том, что хоть в этом ей повезло. Да и с возрастом, по внутренним ощущениям, тоже всё оказалось в порядке. Уже не невинная девушка, но и не рожавшая женщина, а значит, не придётся изображать любовь к чужим детям. Впрочем, любящая мать никогда не оставила бы своих детей на произвол судьбы, лишив себя жизни. Последнее, что волновало колдунью так это внешность. Не с её даром беспокоиться о таких мелочах, как цвет глаз или форма носа.
Мысли, сплошным потоком проносящиеся в голове Эрмины, не мешали ей проводить диагностику организма. Следовало определить, что же послужило причиной гибели её предшественницы. Немного отвлекал доносящийся от изголовья кровати механический звук, напоминающий писк, но и к нему удалось притерпеться.
Вскоре её усилия увенчались успехом, и Эрмина наконец смогла достаточно отрешиться от окружающей действительности, чтобы попытаться проникнуть в тайники чужой памяти. Выяснилось, что девушка отравилась. Это знание лежало на самой поверхности, и стоило признать, что вариант был не из худших. Исправить физические увечья было бы намного сложнее. Колдунья попыталась сосредоточиться на выведении яда из организма. Для этого она плотнее смежила веки и постаралась сконцентрироваться на проблеме. Годы практики сделали своё дело, и остатки ядовитого вещества вскоре были полностью нейтрализованы. Устранением последствий их пагубного влияния Эрмина планировала заняться ночью, когда угроза вмешательства со стороны окажется минимальной, пока же достаточно и того, что она остановила процесс отмирания клеток.
Она так увлеклась, что едва не пропустила тот момент, когда её одиночество оказалось нарушено.
- Ну-с, милая, пора просыпаться, - с лёгким нажимом в голосе произнёс вошедший в покои мужчина и похлопал её по щекам.
Эрмина, не торопясь, будто бы через силу открыла глаза. Во-первых, тянуть и дальше не было смысла, а во-вторых, ей требовалось попасть в уборную и как можно скорее. Вот только увиденное заставило колдунью забыть обо всём, в том числе и о нуждах позаимствованного организма.
Начать с того, что мужчина пришёл не один. За его спиной топталась девица в вызывающе коротком халатике. Бесстыдница выставила напоказ колени и при этом не выглядела смущённой. Напротив, держалась столь уверенно, будто бы это было нормально.
Помня о том, что молчание – золото, Эрмина ничего не сказала, хотя её так и подмывало возмутиться подобным бесстыдством. Вместо этого она покопалась в тех обрывочных сведениях, что ей достались в наследство от прежней хозяйки тела, и с ужасом поняла, что попала. Причём не иносказательно, а в прямом смысле этого слова. Сразу припомнилась та свеча, что нарушила целостность октаграммы, и колдунья вновь застонала, но уже не от боли или дискомфорта, а от досады на собственную неловкость.
И как ей теперь прикажете выживать в незнакомом мире? Достаточно одного взгляда на этих людей, чтобы понять, насколько они другие и насколько у них тут всё иное. Что если одарённых здесь держат в клетках, как диких зверей и выкачивают из них все силы? Как понять, чего стоит бояться и насколько открыто можно использовать свой дар?
