Наконец сине-красный слуга явился снова и предложил следовать за ним. Фэдмар встал, переглянулся с родичем, тот пожал плечами… Отфрид пригладил складки камзола, поправил пояс, оттянутый слишком громоздким для хлипкого паренька мечом, и пристроился за старшими. В дверях Эрлайл пропустил племянника вперед, а сам подозвал оруженосца и отдал некие распоряжения. Что именно приказал своему человеку дядя, баронет из коридора не расслышал.
Слуга проводил их по галереям в другое крыло дворца, туда, где располагался зал. Подвел к украшенному витыми колоннами порталу, трижды громко стукнул и распахнул массивные створки. В зале стоял многоголосый говор, это было слышно даже из-за закрытых дверей, но, едва сине-красный постучал, стало тише.
Отец, следом Эрлайл, а за старшими и Отфрид двинулись в зал. Пока они входили, глашатай густым басом представлял ответчиков:
– Господин Фэдмар, барон Игмор, владетель Мэнса, сеньор Оквиля и Трейса, пожизненный судья Тренестрента, почетный член совета Рейкта…
Бас перечислял названия и титулы, являвшиеся ныне пустым звуком и свидетельствовавшие разве что о былом величии рода, к сегодняшнему дню утраченном.
– …с сыном! – заключил глашатай.
Имя баронета не прозвучало, что также являлось косвенным свидетельством пренебрежения, оказываемого холуями графа Оспера ответчикам. Слуги знают мнение господина и действуют в соответствии с хозяйским настроением.
Вслед за Игморами пришел черед Эрлайла, перечень его титулов оказался раза в три короче, чем у Фэдмара, но тоже вполне солидным. Тем временем Отфрид осторожно выглянул из-за спин старших родичей, и от горькой несправедливости сжалось сердце: зал был полон людей, чье предназначение – служить Игморам, но сегодня эти ничтожные человечки надувались от спеси при виде его, баронета Отфрида, при виде его скромного костюма, его старых потертых ножен… Они ухмыляются, предвкушают расправу… Мальчик сам не заметил, как рука сжала рукоять оружия. Придет час… Придет час, и все они заплатят за это унижение! Отфрид заставил себя разжать пальцы, вытянулся во весь свой невеликий рост и расправил плечи. Не сегодня, так потом – эти людишки обречены. Он отомстит, и чем дольше придется ждать, тем более жестокой будет месть Игмора. И еще одна мысль: отец действует неверно, отщипывая по кусочку силы и власти, которыми незаконно владеют чужие. Их слишком много в этом зале, если брать у них понемногу – не хватит жизни десяти поколений Игморов! Когда он, Отфрид войдет в силу, он станет действовать иначе. Он повергнет всех одним ударом. И тогда мир придет в равновесие – в нем будут лишь Игморы и слуги Игморов. Так будет правильно!
Подавив раздражение, Отфрид оглядел зал. В центре, спиной к высоким окнам восседал сам граф Оспер. Крупный мужчина с аккуратно подстриженной черной бородкой, утопающий в шитых золотом одеяниях синего и красного цветов, его окружают приближенные и телохранители. Разумеется, вассалы с прислугой также были наряжены в цвета сеньора. Поскольку расположился Оспер на подиуме и его кресло, напоминающее трон, было самым высоким, выходило, что золотой обруч с тонкими зубцами, символ графского достоинства, венчает красно-синий холм. По правую руку от Оспера находились места истцов – там расселись Лоренеты и прочие сеньоры, что принесли жалобы на Игмора. Слева также были приготовлены ряды сидений, однако они пустовали. Им суждено оставаться незаполненными до конца разбирательства, ибо ответчиков представляют лишь трое – отец и сын Игморы да Эрлайл.
