С минуту стояла тишина, после чего всё тот же старший изрёк:
– Молчание – значит согласие. Да и куда нам деваться, ведь вам с Архипом черти будто бы дорогу мостили, а так мы вот-вот пропадём. А звать тебя будем Авдошей и если, что не так – казни!
Авдоша помнил всё, чему учил его чернобородый да и сам додумал многое – главным образом – как не попасться служивым людям. Западня на Рытной горе говорила о том, что теперь нападать на тракте будет гораздо сложнее – стражники не дремлют и будут всё чаще устраивать ловушки для разбойного народа. Большое внимание Авдоша стал уделять разведке обстановки и местности, где предстояло совершить нападение. Посылая для этой цели своих людей, он понял, что не все правильно могут оценить ситуацию и поэтому начал ходить на разведку сам. Надевая лохмотья и прикидываясь юродивым, новоиспечённый атаман проходил большие расстояния, наблюдал, слушал, запоминал. Это принесло несомненную пользу – его ватага казалась неуловимой. Другие группы разбойников начали пропадать – по рассказам бежавших, их ловил отряд стражников во главе с Митрофаном Юдиным – ушлым и настырным псом.
Однажды Авдоша в очередной раз, нарядившись юродивым, проходил вдоль тракта. Неожиданно его окружили люди в одежде стрельцов и, дав по зубам, начали допытываться: «Кто такой и что здесь делаешь?» Авдоша принялся мычать, закатывать глаза, чтобы его приняли за умалишённого странника, но старший из них не очень-то и поверил – пойманному юродивому связали руки и кинули в телегу. По положению солнца Авдоша понял, что везут его в Псков.
* * *
Этим же днём в Пскове Сергей Поганкин сидел на завалинке своего недавно купленного дома и вспоминал события последних двух лет, так изменивших его жизнь. Началось всё с луковых грядок – на том же луке пока и остановилось. Дело было так. Небольшой огородик, прилегающий к покосившейся избе на окраине города, обрабатывали ещё его усопшие отец, дед и, наверно, прадед. Несколько лет назад посередине участка начал вылезать камень – поначалу он не мешал, лопата едва доставала до его тверди, но впоследствии стрелки начали желтеть в этом месте, а луковицы вырастали мелкие и сморщенные. Надоело это Сергею, и осенью он принялся выкапывать валун. Камень оказался плоским, а когда с помощью ваги был перевёрнут, под ним забелела береста. Убрав рассыпавшийся в труху слой, Сергей нащупал под ним глиняный горшок. Предчувствие чего-то необычного возбудило его до крайности – дрожащими руками сосуд размером с овечью голову был извлечён и распечатан. В нём находились серебряные украшения и заморские монеты. «Вот так привалило!» – подумал Сергей сын Иванов и стал строить планы на будущее. Решение пришло быстро – раз грядки его обогатили, значит, на лук надо всё и потратить! А вот как расплачиваться за покупки, не приобрести завистников да не навлечь грабителей – здесь надо думать долго, чтобы не наделать ошибок. Украшения понемногу начал носить в ювелирные лавки, мелкие иноземные монеты и так шли неплохо, а вот крупные ефимки показывать было страшно. Случай свёл Сергея с кузнецом монетного двора Фёдором, который за половинную мзду, втайне от начальства, стал потихоньку перечеканивать талеры и шиллинги на русскую чешую.
Первыми покупками стали клети для хранения овощей и нива, а к сбору урожая сбылась мечта счастливчика – лавка в луковом ряду стала собственностью Поганкина. Судьба благоволила Сергею во всём. Урожай на новой ниве выдался обильный, и на вырученные средства у вдовы Христины он купил дворовой участок в Мокролужской сотне. Теперь его стали называть «посадским человеком», правда, с обидной приставкой «огородник», что означало низшую категорию «молодших» предприимчивых людей. А были ведь ещё «средние» и самые зажиточные «лучшие». Хотелось Сергею, ой как хотелось перескочить в эти сословия – но как? Найденное серебро заканчивалось, а на одном луке такой высоты не осилить.
