- Кровь принесла жизнь в эти миры. Из крови этой возникли драконы, а после и все-то иные существа, - Кархедон вновь замолчал.
- Значит, драконы существовали?
- А ты не поняла? – он повернулся ко мне.
- Нет. Я не особо понятливая, - сказала я чистую, между прочим, правду.
- Проклятая кровь…
- Да хватит уже, - я подавила зевок. – Какая есть. Можно подумать, я этого хотела… так что там с драконами?
Вместо этого он вскинул руки, и алые полы одеяния взметнулись, словно крылья. А потом крыльями и стали. А сам Кархедон превратился в дракона.
Мать моя…
От удивления я едва не проснулась. Ну и еще от страха, ибо те, внизу, тоже стали драконами. И… и вовсе это не золотая краска на коже! Это сама их кожа, сотворенная из золота. И драгоценные камни ложатся на неё узорами. И…
Кархедон зарычал, и меня обдало жаром, вонью и еще дымом.
- Будешь кочевряжиться, - я показала кулак, который рядом с драконьей мордой казался не таким уж большим. – Уйду. И сидит тут со своими…
Те, внизу, они походили на змей, что вдруг сплелись чешуйчатым клубком. И красиво, и жутко. И мутит даже, если вглядываться. Чем больше вглядываешься, тем сильнее мутит.
Кархедон выдохнул и стал человеком.
А площадь исчезла, и мы оказались в знакомом уже зале, правда вновь же теперь его заполняли люди. Ну, то есть те, которые драконы. Но в человеческом обличье.
- Мы были первыми в этом мире. И мы приняли его. Мы сотворили его таким, каким он стал. Все-то, что ты видишь, горы и долины, моря и пустыни, реки и озера…
- Я поняла.
- …все-то создано нашей волей из плоти и силы, правом, полученным когда-то от Великого дракона.
Все-таки с фантазией у них не очень. Великая мать, великий дракон, великий охотник… или охотник первым был? Что б вас, забыла.
Проснусь – уточню.
- Из капель крови его возникли иные существа. Сперва они мало отличались от животных, и мы лишь смотрели, не вмешиваясь. Однако после, когда поняли, что существа эти несут в себе искру разума, мы решили помочь им.
- Какая-то, ты уж извини, странная помощь. Если то, что я видела, правда.
Кархедон поглядел вниз.
Вздохнул.
- Мы учили их. Мы оберегали их. Мы относились к ним, как неразумным детям… и в какой-то момент решили, что вправе распоряжаться ими, как родители распоряжаются детьми.
- А родители бывают разными, - заключила я.
Мне ли не знать.
Если подумать, то мой папаша – не самый худший вариант.
- Наверное, тогда все и началось. Мы… мы решили, что и в самом деле стоим над миром. Владеем им. И можем творить все-то, что вздумается. Мы ведь помогли им выжить. Мы раздули эту искру, которая могла погаснуть в любой момент. Мы… желали благодарности.
- И любви?
- И любви, - согласился он.
- А это… - я крутанула рукой. – Вообще нормально? Ну, когда кого-то так любят, что прям разум теряют? Или сказки? Сиу говорили, что вы… что… ну, если на тебя глянуть вот, то человек или не человек, он влюбляется.
- Любовь – есть свойство души, - наставительно произнес Кархедон. А тон у него аккурат, что у нашего пастора, когда он про добродетели начинает рассказывать. – Она проистекает из пламени первозданного, которое есть в любом существе.
- Ага.
Понятнее не стало, но запомню.
- Мы же сами по сути этой пламя. Вот и малая искра стремится к большому огню, дабы стать частью его.
- То есть, все-таки правда?
- К сожалению. Эта любовь… чужая любовь развращает, - человек-дракон выставил руку, любуясь перстнями. А я подумала, что надо было еще по залу пошариться.
