– А-а… – протянула Светлана, – вспоминая и одновременно подавая руку Воронцову.
Степан Михайлович, начавший свою профессиональную юридическую деятельность с расследования половых преступлений и приучивший себя сохранять хладнокровие в любой ситуации, сейчас ощущая на себе то огромное плотское тепло, исходившее от этой весьма очаровательной представительницы прекрасного пола, как ни странно, почувствовал сильную истому, разливающуюся по всему телу. Хотя надо сказать, полуночной, напряженный образ жизни следователя заметно для его сорокалетнего возраста сказывался на его интимных отношениях с законной супругой. «Вот это женщина! – подумал следователь. – Нимфа, как еще сказать.»
– Спокойствие, только спокойствие, – стал мысленно сопротивляться Степан Михайлович дурманящему воздействию Светланы. – Надо сделать вид, что я во власти ее очарования, и, пока Сергей готовит кофе, уединиться с ней в его опочивальне и немного пошушукаться.
– Светочка, – елейным тоном пропел Степан Михайлович, – давай не будем отвлекать Сережу от приготовления волшебного напитка, он вот вот закипит. Иначе он вспенится и расплескается по всей плите, а это плохая примета.
– Ха-ха! Давай.
Степан Михайлович встал, вышел из кухни и жестом увлек Светлану в спальню писателя. Войдя в спальню специально первым, Степан Михайлович сразу, как бы невзначай, плюхнулся в пухлое глубокое кресло, стоявшее возле ночного столика. Светлану он галантно пригласил присесть в кресло напротив. Затевая непринужденный разговор о всякой ерунде и вставляя в него ежесекундно безобидные шутки в адрес Сергея и Светланы, не забывая и себя, Степан Михайлович, закинув ногу на ногу и то и дело смакуя затягиваясь сигаретой, игриво скосив глаза, раскрутил, точно ребенок играет с волчком, лежащую на ночном столике массажную расческу, давно ожидающую свою неизвестную хозяйку. Изящная вещица закрутилась, застрекотала на гладкой поверхности столика, словно лопасти пропеллера, так быстро, аж зарябило в глазах.
– А, Вы, шалун! – улыбаясь, заметила Светлана.
– С детства мечтал стать вертолетчиком, или нет пилотом геликоптера! – заносчиво поправился Степан Михайлович, рисуясь перед очаровательной блондинкой.
– Хва-стун! – весело отмахнулась Светлана, любуясь стремительным вращением. – Все Вы мужики одинаковы.
– Бах-бах-бах, – загремела, завибрировала по столику расческа, замедляя свое вращение.
– А вот и кофе! – по-хозяйски бесцеремонно вторгся в спальню Сергей, держа в руках серебряный поднос с дымящимся в чашках напитком. – Ай-яй-яй! Не успел я заняться кухней, как они уже в уединении воркуют как голубки, – иронично заметил он.
– Ой, Сережа, а я обыскалась! – вдруг побледнела Света, уставившись в сторону ночного столика. – Это же моя любимая расческа, подарок мамы, – соврала она последние два слова. Губы ее затряслись, от нее повеяло холодом, в глазах появилась ненависть, которые как бы говорили, что окружающие мешают ей совершить спасительный, пусть даже дьявольский обряд. Она судорожно протянула руку. Но следователь Воронцов, внимательно наблюдающий за ней, опередил ее. «На ловца и зверь бежит», – мелькнуло у него в голове. Теперь спасительная вещица была в его крепких руках.
– Отда-а-ай!!! – разнесся по квартире гулким эхом пронзительный крик Светланы. И тут же, – я прошу тебя отдай, – умоляющим, безвольным тихим голосом произнесла она.
