Ещё не вечер. Рассказы. Новеллы. Повести - страница 31

– Я тебя предупредил, дерьмо. Даю сроку два дня. Не вернешь – тебе хана. Ты нас знаешь…

Через два часа должник, очухавшись, едва дополз до телефона. От этого звонка сейчас зависела его жизнь…

Почти до первого проблеска зари я разглядывал картинки в иллюстрированном порноиздании, пока журнал не выпал у меня из рук.

Сон мой был глубокий, сумбурный, отрывочный. Одна сцена сменяла другую.

Мне снился Рай. Я входил в его чудесные врата.

– Ты кто? – властно спросил меня Апостол Петр, гремя ключами.

– Сергей Никонов, – робея, ответил я.

Взглянув на меня сурово из-под густых сросшихся бровей, он быстро пролистал книгу моей жизни и сказал:

– Ты не сильно грешен. Можешь проходить.

Пройдя беспристрастный суд Апостола, я теперь ведрами ел золотые яблоки и часами занимался плотскими утехами с юными отроковицами, которые в земной жизни остались девственницами.

Среди одной из них я узнал свою знакомую – недавнюю покойницу Таньку Петрову. Сидя на суку золотой яблони, вся обнаженная, она расчесывала свои длинные волосы и пела песню любви и радости Новой Жизни.

Я потянулся к пышному нетронутому телу своей бывшей одноклассницы и тайной платонической любви, ответ на которую я не смог получить на Земле. Но она, как я не тянул к ней руки, оставалась для меня недосягаемой.

Неожиданно из-за облаков Седьмого неба появилась яркая радуга, которая через мгновение превратилась в большую уходящую за горизонт дорогу.

У края этой дороги я увидел сгорбленную фигурку своей бабушки. Теплое чувство согрело мое сердце. Это была долгожданная встреча, о которой я и не мечтал.

Тело ее было окутано в белые надгробные ризы, но на голове ее я заметил шелковый рязанский цветной платок. Вот только шушуна не хватало.

– Бабушка! Моя милая, любимая бабушка! Почему ты остановилась там, между Седьмым небом и Райским садом? Почему ты не желаешь подойти ко мне поближе? Я почти забыл твой облик, но я так по тебе соскучился. Прости, бабушка, за мою скверную память. Молю тебя, спустись ко мне!

Она молча исполнила мою просьбу. Теперь я мог различать черты ее лица. Но даже и сейчас нас разделяло значительное расстояние – около 20 метров.

– Подойди еще ближе, пожалуйста, – сказал я, – чтобы можно было коснуться тебя, как в детстве, снова погладить каждую морщинку возле твоих глаз.

– Нет, – бабушка отрицательно махнула рукой. – Ближе подойти я не могу. Мне это запрещено.

– Но почему нельзя? Кто придумал такой нелепый запрет?

– Небесные силы свыше, – ответила она.

– Не может быть, – в отчаянии закричал я, – я верю в справедливость Бога!

– Бога, Бога… – повторило за мной райское эхо…

Я проснулся и вернулся в реальность. Мой мозг раскалывался, силясь объяснить пережитое. Но через несколько минут я успокоился, неожиданно вспомнив народное поверье: если умерший родственник не подходит к вам во сне, то вы еще немало поживете на этом свете.

Так непонятно начался мой новый день.

…Аварийно-техническая машина ГАЗ-53 мчалась со скоростью сто километров в час по широкому, заново отремонтированному шоссе.

– Когда мы будем на месте? – нетерпеливо спросил я Чота. Дрожащий голос с легким заиканием невольно выдал мое волнение.

– Минут через двадцать, самое большее через полчаса, – ответил он спокойно.

В отличие от меня Чот всегда был спокоен, что прямо говорило о его непревзойденном умении владеть собой в любой ситуации.

«Человек с железными нервами, – думал о нем я. – Что касается меня, то мое поведение ни в какие рамки не укладывалось. В данной ситуации я вел себя как идиот, если не сказать больше. Что меня подтолкнуло сегодня довериться Чоту и сесть к нему в машину? Что меня заставило ввязаться в очередную авантюру? Слепая уверенность, что намеченные планы сбудутся? Внутренний голос подсказывал мне, что на сей раз все будет иначе. «Наверное, Чот в этот раз провел меня, – не переставал сомневаться я, – пригласив только одну бабу для себя. И мне теперь, как последнему дураку, придется на него батрачить, то есть произнести пару тостов в стихах, чтобы эту блудную девку завести. Потом весь пикник выдавать анекдоты, и, чем пьянее будет девка, тем анекдоты я должен буду травить более сексуальные и откровенные». Такое негласное правило существовало между мной и Чотом. Сам он – рассказчик в художественном смысле – паршивый, двух слов связать не может. Хотя врун отменный и в ссоре за матерным словом в карман не полезет.