Мысль была интересная. Перспективная.
Надо на ком-то ставить эксперимент. Согласия жертвы мне не нужно, достаточно, чтобы она со мной на какое-то время оказалась наедине. Кого мне не жалко? Медсестру-Барби? Или кошатницу?
А вдруг получится и кошатница станет сильной ведьмой? Она начнет причинять добро направо и налево. Проклянет тех, кто писает в подъезде. Лишит потенции мужчин, которые пьют пиво на детской площадке. Пожелает мучительную экзотическую болезнь соседке, которая слишком наглая. Сломает все машины, которые паркуются на дорожке у подъезда. Такие фокусы не останутся без внимания, кто-то проанализирует факты, а там и до меня доберутся.
С Барби будет проще. Она хоть и стерва, но послушна голосу рассудка.
– Ты что-то придумал! – вырвал меня из размышлений голос Юли.
– Да, есть мысль… – я в общих чертах пересказал девушке свою идею.
– Я согласна! Делай из меня ведьму!
Я попытался объяснить, что дело это опасное, успех не гарантирован, я боюсь убить ее. Убивать Юлю мне было жалко. Но ее было уже не остановить. Живущая в ее душе маленькая девочка готова была рискнуть жизнью ради возможности стать волшебницей.
Я взвесил риски и плюсы. Добровольное участие подопытной позволяет сделать всё этой ночью, наедине, с комфортом, не спеша. И ведьма из Юли получится очень симпатичная. А если не получится – можно будет потом попытаться призвать ее призрак и переселить в другое тело, когда научусь. Хотя должно получиться – в девушку с поврежденным мозгом душа хоть на мгновение, но вселялась.
– Хорошо. Будем делать ведьму из тебя. Ложись на кровать.
– Раздеваться?
– Зачем?
Юля покраснела и улеглась на спину.
Я поставил свое кресло удобнее, взял ее за руку. Она боялась, ее пальцы дрожали.
«Глупая девчонка!» – подумал я и убил ее.
Тут же вызвал призрак.
– Ой, уже? – удивляется она, обнаружив себя висящей рядом с собственным телом.
– Уже. Давай, быстрее совмещайся с телом. Буду тебя возвращать к жизни.
Призрак послушно переместился и улегся внутрь тела. Я проверил, совпадает ли положение ног и рук. Вряд ли это на самом деле важно, но пусть лучше совпадает.
Я прикрепил ее душу к мозгу.
Она не ожила.
«Твою мать!» – меня на мгновение накрывает паникой.
«Почему не работает? Утопленница пыталась ожить, а эта – нет».
«Утопленница на аппаратах была, у нее сердце билось».
«Надо запустить сердце!».
Я смотрю на стойку с оборудованием. Там прибор для реанимации, с двумя плоскими электродами на ручках, как в сериалах. Реанимировать ее тело, пока я удерживаю душу привязанной к мозгу? Я не умею, вдруг сожгу ей всё.
Включается интуиция.
Я кладу ладонь девушке на грудь, кулаком правой руки, как молотком, с размаху бью по тыльной стороне своей ладони, а через нее – по груди Юли. Кажется, я видел такой способ реанимации в каком-то боевике.
Тело Юли дергается, она шумно вдыхает. И оживает.
– Получилось! – радуется девушка.
Мне что-то не нравится. Я не сразу понимаю, что именно. Потом говорю:
– Юль, у меня для тебя две новости. Новость первая, хорошая: ты – живая.
Девушка нервно хихикнула.
– Вторая новость так себе: ты не стала ведьмой. Ты в магическом зрении выглядишь, как обычный человек.
* * *
Мы оба загрустили.
Конечно, могло бы быть и хуже. Если бы я ее не реанимировал, и утром медики нашли в моей палате холодный труп.
Получилось, что мы зря пошли на риск.
Хотя не совсем зря, я узнал что-то новое. Я узнал, что реанимация свежего покойника не превращает его в мага или ведьму.
