Он подался вперед безвольной куклой и уперся локтями в стол. Его взгляд опустел. Глаза стали стеклянными.
– Не Банди.
Впервые за годы совместной службы я видел его таким… мертвым. Любознательный по натуре, с горящими глазами, с немного дикой и от того пугающей улыбкой – вот каким был Банди. А сейчас… Кажется, это не он сломал Хоуп Грин в бостонском офисе. Кажется, это она сломала его, растерев обломки пальцами.
«А может, так оно и случилось?».
Мурашки побежали по рукам, поднимая волоски, когда я вспомнил глаза Банди в тот день, когда он узнал про смерть Дэниела. Сколько боли и отчаяния в них было. Пожалуй, правда, которую он узнал, действительно сломала его. Перебила хребет. И он с трудом держался на одном единственном пластыре…
– Джаспер. Меня зовут Джаспер.
Я тяжело вздохнул и потрепал его по плечу, пытаясь задавить поднимающуюся волну злости в груди.
Меня начинало бесить его депрессивное состояние. Словно он был единственным, кому было херово! Но… я терпел. И буду терпеть до последнего. Потому что он мой товарищ. А нас и так осталось мало.
Трое. Из десяти. Трое из целого отряда! Как так вышло?! В какой вселенной это было возможно, чтобы мой отряд так проредили на одном чертовом задании?! И двоих убил хренов ублюдок Паркер.
Стоило подумать про это, меня заполнял огонь. Он струился по телу, оставляя подпалины на костях. И я в деталях представлял, что сделаю с мужчиной, когда доберусь до него. Я страшно жалел, что не добрался до него в офисе – стоило еще тогда прибить этого идиота громилу и дорваться до раненного противника. Но тогда мы с Алексом вряд ли покинули бы здание.
Сейчас же мне хотелось расправиться с ним голыми руками. Выдрать из него каждый нерв. Каждый кровеносный сосуд. Вывернуть ребра.
Я прикрыл глаза, словно наяву ощущая на кончике языка металлический привкус его крови. Волосы на шее встали дыбом, стоило представить, как эта кровь будет запекаться на моей коже, стягивая ее.
Это был мой способ справиться с потерей. С болью. Я обращал ее в праведный гнев, каждый раз загоняя его глубже, накапливая, давая ему бесноваться в темных уголках моей души, множить силу. И мой зверь довольно урчал, зная, что вся эта сила предназначалась ему. Придет день, и я выпущу его, вручив грозное, выкованное в душе оружие.
Стоило подумать об этом, пристальный взгляд обжег шею. Волоски встали дыбом, и я поежился, точно зная, что никто на меня не смотрит. Зверь тоже почувствовал взгляд и испуганно спрятался.
Так на меня смотрел лишь один человек, который умер в чертовом Бостоне. И мы оба, и я, и зверь, боялись его.
Джасперу по душе пришлась агония. Моим орудием была злость. И оба эти чувства были гораздо лучше надежды, которую посеяло в моей душе сомнение Сапсана.
Чертова надежда. Сапсан не верил в то, что командир мертв, и поначалу мне даже стало легче дышать! Ведь Хоуп Грин… Да как же она могла обмануть Джаспера? Никак! Может, ее обманули? Кто-то близкий обманул ее! Потому она так свято верила в то, что Дэниел мертв! И потому Джаспер поверил ее словам! И…
Я резко одернул себя, когда ледяные когти вонзились в мозг.
Нет, нельзя! Нельзя!
Надежда порой была гораздо опаснее любого оружия. Она убивала с особенной, изысканной жестокостью. Медленно, позволяя поверить в то, что пожирающий тебя кошмар когда-то прекратится. Вероятно, в тот момент, когда нажрется. Или когда не останется ничего, что он мог бы еще сожрать.
