– Ну-у-у вот, началось! Какого такого опёнка? И до чего же ты у меня дотошная и пытливая, сразу видно – бухгалтер! Наше ли дело голову над их шарадами ломать? Брось, не морочь голову ни мне, ни себе. Мы едем отдыхать, – всё! Вот вечно ты не…
Его раздражённую тираду прервали неожиданно раздавшиеся сзади хлопки пистолетных выстрелов, и ответный дуплетный треск автоматных очередей. Тут же разорвал ночную тишину прогремевший мощный взрыв такой силы, что Мишкину машину подбросило над дорогой. Она дико взвыла в воздухе и опустилась через два метра. Мишка после приземления с перепугу так резко дал по тормозам, что силой инерции их элмобиль по циркульной траектории понесло на обочину. Потом ударило об высокий бетонный бордюр, от которого снова высоко подкинуло её задок. Мишкин элмобиль резко мотануло из стороны в сторону так, что супруги крепко треснулись лбами.
– Ой, – от неожиданности вскрикнула Алевтина.
– Алька, ты не сильно ушиблась? Хорошо, я тоже. Только немного скулой о баранку руля приложился. Аленький, снова всё повторилось, как в первый день нашей первой встречи, помнишь? – пошутил он, с вымученной улыбкой.
Он, как всегда, опять хотел отвлечь Алевтину от переживаний по поводу создавшейся серьёзной ситуации. А сам потирал лоб и скулу, но в это время смотрел не на жену, а напряжённо вглядывался в зеркало заднего вида. Салон их машины изнутри осветился ярким пламенем вспыхнувшей позади них машины и красные блики от трёх зеркал заднего и бокового вида заплясали на их лицах.
Алевтина, тоже морщась потёрла ушибленный лоб, и они одновременно обернулись назад. В свете полыхающего огня было чётко видно, что на полотне дороге, как часовые стрелки, которые смотрят в разные стороны, неподвижно распластались тела двух патрульных. Их автоматы валялись рядом с ними. Жуткую картину довершал огромный столб огня полыхающей машины, которую за минуту до этого бедолаги пытались остановить. Над факелом поднимались клубы чёрного, как смола дыма и сливались в вышине с фиолетовым небом. Из самой горящей машины никто не выбрался. Третий патрульный запоздало выскочил из военной бронированной машины в кустах и, пригибаясь на полусогнутых ногах, бежал к своим бездыханным сослуживцам.
– Поздно, голубчик, поздно. Спал ты, или кофеёк попивал, когда твоих друзей убивали, – зло съехидничала Алевтина, подавляя нервную дрожь. – Во взорванной машине наверно были те самые разыскиваемые беглые преступники, да Миш?
– Да, Алька, да! – разозлился Мишка. – Это преступники, типа нашей соседки, которую такой же патруль задержал и запер в психушке только за то, что она везла продукты из деревни в город для себя. Неужели ты до сих пор не поняла, что вокруг происходит? И счастье огромное, что мы не пострадали от взрыва и перекрёстной стрельбы тех бедолаг. Помочь мы им уже ничем не можем, с ними есть человек, да и скоро к ним подоспеют другие группы быстрого реагирования. Так что поехали отсюда побыстрее, пока нас в свидетели не записали или, что ещё хуже, – в обвиняемые. С них станется, а мы это уже проходили! Вот мы здорово расслабились, ничего себе, – порыбачили, а? – отчаянно прокричал он уже сам себе и резко запустил во всю мощь двигатель.
Элмобиль от неожиданности завизжал, как резаный поросёнок, и задымил шинам, но не сдвинулся с места ни на сантиметр. Мишка застыл на пару секунд, дико вытаращив глаза. Но быстро сообразил в чём дело и не заглушил двигатель а, выскакивая из машины сам, одновременно заорал на жену:
