– В этом своем уединении ты совсем забыл о приличиях, – строго произнес отец.
– Владимир Кириллович, я прошу вас, – ответила Елизавета Петровна.
– Нет-нет, – проводив мать до места, Иван помог ей сесть, – пусть продолжает, – произнес он и сел во главе стола.
– Ваше сиятельство, – наклонившись над ухом Ивана, тихо произнес дворецкий, – изволите подавать?
– Да, я голоден, – ответил Иван, и устало откинулся на высокую спинку стула.
За столом вновь вкусно запахло.
– С вашего позволения, господа, – произнес Иван и принялся за еду.
– Иван Владимирович, вы не изволили ответить мне, – напомнил о себе отец, – я решительно желаю знать, где вы были? – он был настроен на ссору, от этого стал нелепо фамильярничать и обращаться к Ивану, как к чужому человеку.
– Набралось много дел. Я несколько дней не был в поле, в деревне у крестьян. Сегодня пришло время, – спокойно ответил Иван. – Такой ответ вас устроит, Владимир Кириллович?
– Папа, мама, – обратилась Анна, – разрешите нам с Кэт и Дантой идти в свои комнаты? Уже поздно, – она сразу почувствовала, что надвигающаяся туча – грозовая, и что если они не уйдут сейчас, то ливень намочит всех.
– Конечно, милые, – быстро поддержала дочку Елизавета Петровна и, благословив, обеих, отправила спать.
– Благословите, мама, – опустив голову, попросила Данта.
Анастасия Павловна привстала и поцеловала дочку в лоб.
– Спокойной ночи Данта, – произнесла она по-французски.
– Спасибо, мама, – ответила Данта и вышла вслед за Анной и Екатериной.
Иван проводил ее взглядом, но она так и не решилась посмотреть на него. Ей казалось, что если взглянет, тотчас сгорит от стыда. Уйти ей хотелось, и идея Анны пришлась по душе. То же самое решила и Анастасия Павловна. Она понимала, что это дела семейные и что лучше им обойтись без свидетелей.
– Позвольте и мне покинуть вас, господа, – поднявшись со стула, произнесла она, – день был долгий.
Мужчины встали в знак почтения.
– Конечно милая, – согласилась Елизавета Петровна, – доброй ночи.
– Елизавета Петровна, вы тоже можете идти в свои покои, – сказал Владимир Кириллович.
– А может, она не желает, – вступился Иван.
– Нет-нет, – заторопилась Елизавета Петровна, – я хочу уйти. Но попрошу вас исполнить мою волю, – она обратилась к своему мужу, зная его крутой нрав, – не ссорьтесь, это не приведет вас, ни к чему хорошему.
На ее глаза навернулись слезы. Графиня поднялась со стула. Владимир Кириллович и сыновья встали, но она горько махнула рукой в знак того, что ей эти условности ни к чему. Ей хотелось, чтобы в семье был мир и покой.
Когда дворецкий закрыл за Елизаветой Петровной дверь, Иван произнес:
– Да мы и не ссоримся. Верно? Просто не нужно все решать за меня.
– Знаешь Иван, а ты вырос не только внешне, – заметил Николай.
– Это не возраст, а неуважение, – поддержал брата Андрей.
– Не то и не другое, – ответил Иван, – просто это только мое дело.
– Но мы – твоя семья! – возмутился Николай.
– Семья? Раньше вы так не считали, господа! – Несмотря на то, что Иван был зол и возмущен словами отца, он старался сдерживать себя, заведомо зная, что это дает ему преимущество перед оппонентами. – Где был ты, отец, когда я просил разрешения вернуться в родной дом? В ответ ты прислал мне письмо в четыре слова: – «ты мне не сын». Ты отказался от меня тогда, когда я был никем. Никем, только твоим сыном. Когда у меня ничего не было. С чего же вдруг я нужен вам сейчас!?
