Таблетки Мэгги приняла. Один из агентов ФБР (тот, что постарше, со шрамом на подбородке) наблюдал с края дивана. Младший был на телефоне. Полицейские передвинули бабушкино кресло в стиле Людовика XVI и разместили стол прямо там, где Натан с Мэгги обычно ставят елку. Дэнни любил… любит Рождество. Техник по-хозяйски установил всюду телефоны, магнитофон, пробросил провода. Джин сказал, что таблетки ей для успокоения.
Где ей было бы удобнее?
Натан предложил студию. Джин и женщина-полицейский в джинсах помогли ей подняться наверх, где она сидела и смотрела на парк.
Агенты ФБР разговаривали с ней несколько раз. Знала ли она Анджелу Доннер? Франклина Уоллеса? Нет. Потом детективы из Сан-Франциско. Потом еще кто-то. Линда Тарджен, полицейская в джинсах, сидела с ней, молча попивая кофе.
– Дэнни уже пора спать, – сказала Мэгги.
Тарджен улыбнулась и кивнула. Хорошенькая.
Мэгги смотрела, как лебеди на пруду прячут головы под крылья. Забавно, насколько реальными могут быть сны. Даже как-то странно. Но вот пришло время проснуться. Пора укладывать Дэнни спать.
Вот опять кто-то вошел – тот большой инспектор, что в рваной ветровке и с запахом «Олд спайс». Его мягкие серые глаза словно светились пониманием. Он нежно тронул Мэгги на плечо (вот и хорошо; может, теперь она проснется).
– Как поживаете, Мэгги? – спросил Сидовски.
Она ничего не ответила.
– Нам надо пообщаться еще немного. Это важно. Вы готовы со мной поговорить, нам всем помочь?
Он присел рядом с ней.
Мэгги кивнула.
Успокаивающее присутствие Сидовски ей нравилось.
– Мы делаем все возможное, чтобы вернуть Дэнни домой. Помочь нам может все, что вы можете вспомнить, – даже то, что может показаться странным или несуразным. Вы же меня понимаете?
– Угу. – Подбородок Мэгги дрогнул. – Значит, это все на самом деле, инспектор? Кто-то забрал моего ребенка, и я на самом деле не сплю?
– Нет, это не сон.
Она уткнулась лицом в пижаму Дэнни. Плечи сотрясались от плача. Тарджен ее обняла. Сидовски ждал. Он учтиво предложил зайти попозже, но Мэгги хотела продолжать. Они должны найти Дэнни.
Сидовски открыл свой блокнот.
– У Дэнни есть какие-либо серьезные медицинские проблемы, аллергия, принимает ли он какие-нибудь особые лекарства?
Мэгги покачала головой, а затем сказала:
– Он когда чего-нибудь пугается, как правило ночью, то писается в кроватку. Мы с этой проблемой ходим к специалисту.
– А какой вообще Дэнни мальчик? Обрисуйте мне его личность.
– Хороший мальчишечка. Дружелюбный. Любит помогать, делает что-нибудь по мелочам.
– Как он ладит с другими людьми? С другими детьми?
– С ними он любит играть, охотно делится своими вещами. – Каждое свое слово Мэгги сопровождала утвердительным кивком. – Общительный, любознательный и все время все проливает, где суп, где сок. Вы же знаете, как ведут себя дети.
– Конечно. А с незнакомыми людьми Дэнни вступал в общение?
– Мы учили его никогда не разговаривать с незнакомцами, но он такой любопытный. Мы оба такие. Так что думаю, да, хотя мы его, бывало, одергивали.
– Знает ли он свое полное имя, адрес, телефон, код города? Знает вообще, как позвонить домой?
– Ему же всего три.
Взгляд Сидовски остановился на картине Мэгги с лебедями на пруду.
– Как хорошо передано. Вы давно занимаетесь живописью?
– Ой, – Мэгги тронула себя за нос, – да сколько себя помню.
– В самом деле красиво.
– Спасибо.
– Хорошо расходится?
– Десятка три в год.
