Зазвонил телефон.
Рид, полусонный, угловато поднес трубку к уху.
– Да?
– Рид? Проснулся?
– Нет.
Тишина. Рид сжал трубку.
– Кто это, черт возьми?
– Ты там что, пьяный?
Железные нотки в голосе Майрона Бенсона вывели Рида из дремоты. После того просчета главред в офисе перестал Рида узнавать. Смотрел как бы насквозь. С чего он вдруг звонит? Решил со скуки поизмываться над подчиненным? Принял судьбоносное решение? Сегодняшнего выпуска Рид не видел. Может, с его стороны вышла какая-нибудь промашка? Какая именно? Шеф думает уволить его прямо сейчас?
– Я весь внимание.
– Прочел твой сегодняшний материал. Хорошо ты отца обрисовал.
Рид ждал, что дальше будет: «Но…»
– Надо, чтобы ты сегодня освещал пресс-конференцию Беккера.
Рид сел.
– Но Дагган ночью сказал, что вы меня отстраняете?
– Я передумал. Будешь пока участвовать в освещении. Хочу понять, куда клонится вся эта история с похищением.
– У меня, гм, есть несколько рабочих версий.
– Вот и выдавай их понемногу. Мне нужны здравые, весомые суждения. Уяснил?
– Уяснил.
«Что ты мудак».
– А еще мне нужна статья об университетских исследованиях доктора Мартин. Прочти ее письмо. Увяжи это с делом Беккера.
– Хорошо.
– И, Рид… Любая некомпетентность будет иметь последствия.
Ишь ты, как крылышки у мух обрывает, садюга. Тащится, наверное?
«Брось хандрить и начинай что-нибудь делать», – внушал он себе за бритьем и одеванием. До пресс-конференции оставалось около часа. Времени позавтракать не оставалось. С собой Рид прихватил два банана съесть по дороге. Вовремя вспомнив захватить с камина снимок Дэнни Беккера, он очутился лицом к лицу с Энн, Заком и своей виной.
«Брось хандрить. Начинай что-нибудь делать».
Он посмотрел на часы. Время еще оставалось.
Рид набрал номер телефона. Со времени их последнего разговора минуло несколько недель. Что, если она вызовет адвоката? С чего вообще начать? «Я люблю вас с Заком больше всего на свете и хочу, чтобы мы снова были вместе». Он теперь понимал, что мог ошибаться, и готов был это признать.
Первый гудок зуммера, за ним второй.
– Алло? – послышался на третьем голос матери Энн.
– Привет, Дорис.
– Ой, здравствуй, Том.
В голосе никакой злобы или желчи. Дорис была тещей не из назойливых, общаться с ней Риду было всегда приятно.
– Я вижу, ты там завален работой.
Дорис была преданной читательницей «Стар».
– Это точно. – Не зная, что еще сказать, он спросил: – Как у вас здоровье, в порядке?
– Да ничего, все нормально. Ты как, Том?
– Я? – Глаза непроизвольно упали на пустую бутылку «Джека Дэниелса». – Тоже в порядке.
– Все это ужасно грустно, тебе не кажется?
Она имела в виду похищение или замужество ее дочери?
Дорис продолжала:
– Этот малыш, Дэнни Беккер. Его мать с отцом, должно быть, места себе не находят.
– Я в этом не сомневаюсь.
Судя по чуть изменившемуся тембру, где-то в доме сняли еще одну трубку.
– Том?
Голос Энн был как бальзам на душу. Он уже признал, что мог ошибаться, и хотел рассказать ей об этом. Она и Зак были его жизнью. Он знал, что жить без них ему невмоготу, и хотел сказать ей об этом. Но он этого не сделал.
А лишь сказал:
– Привет, Энн.
– Привет. Как ты?
– Вроде получше. Как вы там вдвоем?
– Прекрасно.
– Ни в чем не нуждаетесь?
– Да нет, ни в чем.
– А машина как ездит?
– Трансмиссия чего-то пошаливает.
– Это мне известно. Она начала барахлить как раз перед тем, как ты… – Он осекся, не докончив фразы: «Перед тем, как ты меня бросила». – Отгони ее к Отто. Гарантия все еще действует.
