Это было простое платье с трапециевидной юбкой, глубоким вырезом и зауженными короткими рукавчиками. Волосы модели походили на мои: тоже длинные, прямые и темно-каштановые. У нас обеих были голубые глаза и острые скулы. Она казалась выше меня, но тому виной могли быть босоножки на трехдюймовом каблуке. Я прекрасно представляла себя в таком платье. Конечно, мне еще рано выбирать свадебный наряд – нужно по крайней мере закончить университет и построить актерскую карьеру, – но можно взять платьице на заметку.
Я провела кончиком пальца по изгибам силуэта. Зажужжал телефон.
Люк: Привет, что делаешь?
Эмори: Мы с мамой готовимся к свадьбе.
Люк: Весело, наверное.
Я написала «не очень-то», но тут же стерла и отправила простое «Ага».
Я сделаю все, что в моих силах, чтобы мамина свадьба прошла идеально. Остальное не важно.
К тому же терпеть осталось немного. Школа закончится через три месяца. Свадьба останется позади через пять. А через полгода мама переедет в квартиру Куска Дерьма в городе, а я – в общежитие.
Люк: Я еду на тренировку. Пойдем после нее в кино?
Я написала «Конечно» и нажала «Отправить».
А потом снова взглянула на то платье. Не очень сильно, но все же мне хотелось, чтобы нас с Люком ждало похожее будущее. Но нет. Через шесть месяцев, точнее, через сто шестьдесят два дня наши отношения тоже подойдут к концу.
Ханна
Когда я пришла на кухню в понедельник утром, папа уже стоял у раковины и наполнял термосы, для себя – горячим кофе, для меня – чаем с молоком, словно это было самое обычное утро и вчера ровным счетом ничего не произошло.
– Ты готова? – спросил он, закручивая крышки.
В разноцветной толстовке, узких джинсах и черных кедах он больше походил на повзрослевшего хулигана, который собирается в скейт-парк, а не на пастора и по совместительству директора школы, готового ехать на работу.
– Ага.
Он протянул мне термос.
– Держи, милая.
– Спасибо.
Со вчерашней ссоры мы почти не разговаривали и обходились короткими фразами.
Вот почему плохо жить в десяти милях от школы. Моих друзей рядом нет, и подвезти меня некому. Мне пришлось бы встать аж на час раньше и сесть сначала на один, а потом на другой автобус, чтобы избавиться от необходимости сидеть с папой в одной машине.
К тому времени, как мы остановились перед перекрестком, я уже жалела, что не завела будильник на час раньше. Мы с папой всегда слушали музыку по пути в школу или обменивались новостями, а тишина убивала нас обоих. Я слышала, как он потягивает кофе и нервно постукивает пальцами по рулю. Загорелся зеленый, я смотрела в окно на пролетающие мимо здания. Почта. Автомойка. Старшая школа «Футхил». Забегаловка.
– Я рад, что теперь ты все знаешь, – наконец сказал папа, когда мы выехали на магистраль. – Мне было тяжело держать это в себе. В нашей семье принято все друг другу рассказывать.
Да, я тоже так думала. До вчерашнего дня.
– Я знаю, что делать, – продолжил папа. – Вчера я позвонил нужным людям, и на этой неделе встречусь с представителями нескольких церквей. Они крупнее, карманы у них глубже, возможностей больше. Уверен, они понимают, как много значит эта школа для общества. Им самим же будет выгодно ее процветание.
– М-м, – пробормотала я. Я уже все это слышала.
– Нам бы накопить денег на первый год обучения, а дальше все само собой образуется. – Он крепче стиснул руль.
Папа посигналил перед поворотом, и мы выехали на узкую дорогу, помеченную металлическим знаком, на котором аккуратными прописными буквами было написано: «Христианская школа «Завет»». Дорога с обочинами, поросшими кустами роз и лаванды, вела на парковку перед церковью.
