Теперь, после его недвусмысленных намеков, он «предстал передо мной в другом свете»: его облик действительно изменился, заострился и зачуждился. Под тусклой лампочкой, под круглым сводом купальни Варгиз преображался, подобно оборотню, в кого-то другого, незнакомого. И сама себе я вдруг показалась другой: дешевой, голодной до внимания – то есть такой, какая представлялась ему легкой добычей.
Неужели он выбрал меня по этому признаку. Неужели, стоя под тем ветром, на бастионе, переминаясь от холода с ноги на ногу, с камерой – или с телефоном – в руке, он глядел на каждую проходившую мимо женщину и думал о том, какая из них согласится на мимолетное приключение, ресторанчик-бар-постель, без последствий и без продолжения.
И вдруг он опять спросил, обернувшись ко мне в горячей воде: ты уже была здесь?
Я подумала про тот день, когда мы, советские пионеры, прошли по коридору к темному и узкому помещению с теплым источником. Мы сидели по горло в такой же горячей, пахнущей тухлыми яйцами воде, под каменным сводом, похожим на бочку. Я была в моем первом купальнике. Мы специально купили его для этой поездки. Мы пришли за ним в «Детский мир», там было два сорта купальников: красный с синей каймой и зеленый с желтой каймой, и мать разрешила мне выбрать. Я выбрала красный с синим.
Да, была, сказала я Варгизу. Когда мне было одиннадцать. Я выиграла конкурс, объявленный журналом «Пионер»: я написала самое лучшее сочинение на тему «Что вы знаете о Венгрии?».
То есть ты была в социалистической Венгрии?
Да. Это было так давно, что я уже почти ничего не помню.
Варгиз закинул руки на бортик бассейна. Я была очень близко от него. Каждое его движение посылало волны, которые моментально доходили до меня, и мне казалось, что я прикасаюсь к нему. Еще у меня было ощущение, что он хочет поцеловать меня. Я стала лихорадочно соображать, что бы рассказать такое, чтобы отвлечь Варгиза от его намерений.
Каких ты знаешь знаменитых венгерских композиторов – спросила я.
Никаких не знаю, ответил он.
Ну, подумай.
Говорю тебе, не знаю.
Барток и Лист. А каких ты знаешь знаменитых венгерских поэтов?
Александр Гроссшмид.
Ха-ха, хороший ответ. Шандор Петефи – самый известный. А какие ты знаешь знаменитые венгерские изобретения?
Кубик Рубика.
Правильно! А еще шариковая ручка. Изобретена братьями Биро. И телефон тоже изобрели венгры. Поэтому, когда мы снимаем трубку, то говорим «алло». Это испорченное «я слушаю» по-венгерски. По крайней мере, так мне рассказывали.
Ты это все на конкурс написала?
Да. И видишь, до сих пор помню.
Варгиз повернулся ко мне, горячая волна пошла по бассейну. Я подумала, что сейчас прикоснусь губами к его губам. Чтобы этого не произошло, я сказала: по-моему, нам пора вылезать, а то голова от жары закружится.
Но, переодеваясь в кабинке, я пожалела об упущенной возможности. Если бы я поцеловала Варгиза, то не думала бы ни о нашем детском сочинении, ни о восстании, ни о том, что было потом. Я думала бы о Варгизе. Прошлое стерлось бы: хотя бы на время, хотя бы на эти несколько дней, что мне еще оставались в этом городе. Но кто он, Варгиз? Я ничего о нем не знаю, кроме того, что он – бывший коммунист из Кералы. Возможно, от него надо держаться подальше. Может быть, от всех, кого мало знаешь, надо держаться подальше, может быть, в этом секрет счастья: держаться подальше от незнакомцев, держаться за то, что знаешь (береженого, как говорится, Бог бережет).
