Я увидела, как у Костика глаза стали круглыми, а сам он побледнел. Я быстро дала брату подзатыльник:
— Хорош людей пугать своими проклятьями! А то наш тощий Костян в обморок упадет, и нам его придется тащить за металлоискателем.
Ребята засмеялись.
Когда я направилась к выходу, Ярослав крикнул вслед:
— Я на тебя защиту поставил, а ребята пусть сами думают, как защититься от проклятия барина.
Когда я вышла из дома, Костя спросил:
— А он кто такой?
— Ведун, маг, экстрасенс? У парня явно мозги не на месте, — добавил Кирилл.
Я ответила:
— Язычник.
Я терпеть не могу, когда наезжают на брата. Да, он с прибабахами и видит мир таким, но почему церкви утверждать, что вино с хлебом — это тело и кровь Христа, можно, а моему брату говорить, что дом рухнул из-за проклятия, — нельзя? Почему это считается ненормальным? Это несправедливо! Либо мы все нормальные, либо все ненормальные. По дороге ребята только и говорили про этот дом, рассуждали рухнул он сразу после расстрела или позже. Костик был уверен, что дом проклятый, но уж очень ему хотелось поехать туда.
Приехали мы в Конюхово около одиннадцати утра. Погода была чудесной. В деревне всегда дышится легче, а еще природа ярче. Солнце яркое и слепит глаза. Наверное, мои глаза блестели как сапфиры. Кирилл с меня глаз не сводил. Я не хотела рвать с ним дружбу, но дружу я с влюбленным в меня парнем до той поры, пока он мне не признается в любви. Вот и пусть молчит. Я делала вид, что не замечаю его, и разглядывала первоцветы. Здесь, на руинах, их было полно. Костик достал металлоискатель и принялся настраивать его, а Кирилл, увидев, что я присела на корточки и трогаю цветочки, пошел и нарвал мне букет. Что говорить, мне было приятно. Голубые, почти как мои глаза, цветы обалденно пахли. Пока Костик проверял местность на наличие сокровищ, Кирилл все смотрел на меня. Я почувствовала, что он сейчас мне признается, и начала сама:
— Даже не говори. Скажешь — общаться не будем. Я не готова любить никого. А за цветы спасибо.
— Место и правда проклятое, — выговорил Кирилл.
А я фыркнула. Как же парни предсказуемы! Я оказалась права, он хотел признаться. При чем здесь место, я не понимала. Признайся он мне в институте или в автобусе, это же ничего бы не изменило. Не в моем он вкусе. Невысокий, с дерзкими чертами лица и душится очень горько. После него я все вещи стираю, потому что пока он рядом сидит, его запах так въедается, что мои духи ни одну вещь не берут. И я не люблю нервных ребят. Нет, это просто Кирилл меня не трогает, точнее, не затронул ни одну из струн моей души. В итоге я полезла в машину с мыслями о том, что, наверное, еще не родился для такой тонкой натуры, как я, мужчина, который бы мне понравился всем, включая запах. Я смотрела на золотистый купол храма, в котором отражался солнечный свет, и грустила, понимая, что я так и умру рядом с братом. Бедная наша мамочка так и не дождется внуков, ведь у нее, психолога, запущены оба ребенка. Дочь-идеалистка и сын-мечтатель да еще язычник… «Боженька, если ты существуешь, то найди мне лучшего парня!» — взмолилась я. Не к еврейскому богу обращалась я, не к языческому, а просто к богу, хотя смотрела на отражение солнышка в куполах. И тут заорал Костик:
— Нашли! Нашли!
Он орал и бегал так, что можно было подумать, что он горит, только заменить его слова «нашли» на «горим». Оказалось, они нашли серебряный портсигар. Вроде как старинный. Но только они отошли, как произошло нечто ужасающее: часть стены рухнула. Вот это да! Она бы в лучшем случае ногу отдавила, а в худшем страшно даже представить! Но на моих приятелей это так подействовало, что они бросили находку и рванули к машине:
