– Что я тебе советовала? Подави это в себе и забудь.
Кара жалела, что начала. Не стоило говорить, о чем она думала. Хотя другой реакции от мамы ожидать не стоило.
– Но тогда я перестану видеть Лаолао, – заметила она. Что-то застряло в горле так, что тяжело было сглотнуть – наверное, все-таки попалась косточка. – Бабушка всегда пытается понять, помогает. Почему ты не поддерживаешь меня, как она?
– Поддерживать тебя? Знаешь, как я узнала, что ты снова сцепилась с тем мальчишкой, Коулсоном? Днем бабушка оставила мне пассивно-агрессивную записку, где рассказала об этом. Советовала мне быть лучшим родителем. Судя по всему, когда ты ведешь себя хорошо – ты ее внучка, а когда плохо – моя дочь, – она ухмыльнулась. – Те призраки в столовой, о которых ты упомянула. Они не искали Говорящую, они приходили проверить тебя. Наверняка их послала моя мать. Что ж, попробуй теперь оправдывать ее. Я подожду.
Кара до боли сжала кулаки под столом.
Мама невесело рассмеялась и продолжала:
– Думаешь, бабушка печется о твоих интересах? Ты не знаешь ее настолько хорошо, как я. Она хочет, чтобы ты сохранила свои силы, ради собственных эгоистичных целей.
«Это неправда», – хотела ответить Кара, но промолчала. Какой смысл? Бесполезно пытаться убедить маму: у нее своя логика. И слышит она только то, что хочет услышать.
У Кары живот заболел, пока она пыталась молчать, проглотив слова.
Не в первый раз она подумала, что они жили бы иначе, если бы родители не развелись, когда ей был всего год. Она была слишком маленькой, чтобы помнить папу.
Может, он принял бы сейчас ее сторону, убедил маму вести себя с ней помягче. А возможно, он поддержал бы жену, строго качая головой и делая вид, что заодно с ней, но после ужина улыбнулся бы Каре. Она представляла, как папа сидит с ними за столом, просит передать острое масло чили или ждет, когда похвалят ютяо[14], которое он приготовил. Может, у нее была бы младшая сестренка, которая бы постоянно раздражала, они бы ссорились и спорили из-за последнего куска пиццы. В общем, нормальная семья.
И никаких призраков.
Она вернулась в реальный мир. Отец снова стал безликой тенью, единственное, что осталось у Кары от него – это оттенок волос и фамилия. На кухне сидели только она и мама, напротив друг друга, словно игроки в шахматы, за потрескавшимся обеденным столом. Тишина сгущалась.
Мать вздохнула.
– Я говорю это, не чтобы сделать тебе больно. У тебя дар бабушки. Но ты не обязана делать то, что делала она. Те, кто видит призраков, не поступают в Гарвард. Они попадают в психиатрические больницы.
Господи, сколько раз Кара слышала это. Она открыла рот, чтобы возразить, и тут же закрыла. Неважно, что скажет: мама все равно не изменит свое мнение.
Многое в этом мире против Кары. Дочь иммигрантов, которую мать воспитывает в одиночку. Люди смотрели ей в лицо и ждали, что она окажется пассивной, ее считали девушкой, которая не говорит достаточно хорошо по-английски или не даст отпор. Скорее всего, мама права: не хватало Каре проблем призраков помимо своих.
Поступление в хороший колледж станет для нее не просто достижением и поводом для гордости, а выходом. Освещенная тропа в темном лесу, ведущая к лучшей жизни. Все, чего хотела мама, – дать Каре этот шанс.
Поэтому Кара промолчала.
Они ели в тишине, пока мама не закончила с последними крупинками риса, потом поднялась, помыла пиалу и, не произнеся ни слова, вышла.
