Капитан вернулся на свое место и еще раз осмотрел толпу.
«Что он собирается делать? Куда их девать? Пути в тыл разбиты, а то бы давно отправили».
«Может пешком их отправить? Да нет! Тут столько конвоя надо. Да и куда идти?»
«Куда деть заключенных? А может расстрелять? Ведь это враги народа и уголовный сброд, который действительно давно пора расстрелять.»
«Расстрелять собрались?! Конечно, расстрелять! Иначе, зачем тут пулеметы на вышках и взвод автоматчиков? Да ещё конвойные со штыками…»
Так думали бойцы и заключенные, глядя на капитана. Для них это было очередное начальство, распоряжающееся судьбами людей. Что можно было ждать от этого человека в чистенькой форме. Он, наверное, ни разу на землю не падал, фашистских самолетов не видел? Что он мог сказать им хорошего?
Капитан сделал шаг вперед. Толпа худых, оборванных и голодных людей, угрюмо взирала на капитана.
–Политические! Пять шагов вперед!
Толпа качнулась. Значит этих первыми!
«А уголовных? Потом? А вдруг отпустят? Мы ж только уголовные, не враги народа!!»
Перед капитаном встал уже строй. Большинство люди военные – они хотели умереть с достоинством, выражая презрение к смерти и своим палачам.
Выпрямились. Расправились плечи. Головы поднялись. Взгляды жесткие, колючие.
«Ну!! Командуй к стенке!!»
Капитан понял. И улыбнулся. Незаметно. Едва, едва.
– Равняйсь!
– Смирно!
Строй замер.
–Граждане заключенные! Идет война! Бойцы Красной Армии истекая кровью, дерутся с фашистскими захватчиками. Гибнут люди. Мирные люди. Я не хочу, и не буду разбираться, за что вы были осуждены. Каждому из вас Родина даёт шанс доказать что он не враг народа. Она даёт вам возможность взять в руки оружие и драться с фашистами. Каждый погибший в бою, будет оправдан и судимость с него будет снята – капитан помолчал и потом четко закончил – Те, кто хочет встать на защиту своей Родины пять шагов вперед!
Строй, четко чеканя шаг вышел, на пять шагов. На месте никого не осталось.
–Спасибо, товарищи. Я верил, что будет именно так.
Капитан повернулся к Журавлеву.
–Примешь под своё командование. Сформируешь роты, взвода, назначишь командиров.
–Понял.
Капитан снова повернулся к Ракову:
–Ну что Семен Михайлович продолжим?
Начальник конвоя просветленными глазами посмотрел на капитана:
–С этими сложнее будет.
–Ничего, разберемся.
Оставшиеся двести человек уголовников угрюмо смотрели на приближающегося капитана.
–Ну что граждане уголовники? Будем служить Родине?
Толпа зашевелилась.
–Не имеете права, мы не хотим служить. Отправляйте по этапу. В колонию отправляйте…
Сашка тронул капитана за рукав.
–Разрешите, товарищ капитан.
Он вышел вперед.
– Здравствуйте, граждане зеки! Позвольте представиться! Зовут меня Киренский Саня, а погоняло моё «Киря»! Москвичи есть? Может кто слыхал обо мне? Я в Замоскворечье шарашил. Нет? Ну, я так скажу, братва. Кому как, а мне фашист поперек горла. Я потому и в завязке и тут на фронте. Братва, вы что думаете немцы с вами разговаривать будут? Это советская власть с нами считалась. Суды устраивала. Перевоспитать хотела. А у этих разговор короткий: или будешь им служить или пуля. Мне один кореш рассказывал, как они захватили колонию и расстреляли зеков. И разбираться не стали кто и что. Так что мы для них не люди. Мусор. А придет немец, на своей шкуре почувствуете. Так что решайте, братва позволите немцу топтать нашу землю или нет.
Киренский перевел дух и отошел в сторону.
