Молодая медсестра из регистратуры, не отреагировавшая на его попытки заигрывания, направила его на третий этаж в отделение реанимации, где по словам девушки, его жене уже больше двух часов делали операцию. Ее слова неприятно удивили Андрея – он-то полагал, будто авария не такая уж серьезная и Катя отделалась несколькими незначительными травмами. Оказалось, совсем наоборот, и происходящее начинало ему нравиться все меньше и меньше! Дежурившая на третьем этаже медсестра, отослала его в конец длинного коридора, тихого и пустынного в поздний вечерний час. Собрав остатки мужества, Андрей направился туда, куда показала девушка, и увидел сидящих возле двери с надписью «Операционная» родителей Кати, встречи с которыми он так опасался, и, как вскоре выяснилось, не без основания.
Катина мама, едва увидев его, встала со стула, и, не стесняясь присутствия молчаливого супруга, влепила Андрею две звонкие довольно болезненные пощечины.
– Светлана Николаевна, я не понимаю….
Андрей по примеру современной молодежи называл Катиных родителей по имени отчеству, опасаясь пользоваться «мамой» или «папой», что казалось ему совсем уж не применимым, особенно по отношению к суровому тестю.
Теща же, судя по всему, разошлась не на шутку.
– Все ты понимаешь, мерзавец! Это ты довел ее до такого состояния! Еще неизвестно, выживет ли она!
– Почему вы решили….– начал было оправдываться Андрей, гадая, что знает женщина. Оказалось, Светлана Николаевна знала почти все.
– Я звонила ей. Перед самой аварией. Я все слышала…..Ее крик до сих пор стоит у меня в ушах. Но дело не только в этом. Она мне все рассказала. И знаешь, думаю вот это тебе очень понравиться! Она сказала, что собирается с тобой разводиться! И думаю, она говорила вполне серьезно!
– Света! – прервал гневный поток красноречия Александр Владимирович.
Привыкшая повиноваться своему мужу, женщина покорно села, наградив Андрея таким взглядом, что тот решил, будто настал его последний час.
Тесть же говорил спокойно, привыкнув за годы службы сдерживать свои эмоции в любой ситуации, и лишь только его глаза выдавали его настоящую боль и его истинные чувства.
– Так вот, сучонок, если с моей дочерью что-нибудь случиться, я буду считать в этом виноватым именно тебя. Ты знаешь, я не бросаю слов на ветер!
Угроза тестя подействовала на Андрея гораздо сильнее криков Катиной матери. Он пытался найти слова для оправдания, однако его спас вышедший из операционной врач, устало снявший с лица повязку. Врач оказался довольно привлекательным мужчиной, обладающим мужественными чертами лица и пристальным взглядом серых глаз, оценивающих каждого, с кем ему приходилось иметь дело по долгу его службы.
– Доктор, как она? – спросил Андрей, опередив тестя и тещу, вызвав их недовольство им на зло.
Доктор, который на несколько сантиметров возвышался над Андреем, посмотрел на него, не скрывая своего презрения, и не удостоил его слова ответом, чем окончательно вывел мужчину из себя.
Не обращая внимания на Андрея, врач обратился к Александру Владимировичу, и каждое его слово походило на приговор, вынесенный суровым палачом, не знающем жалости или сострадания.
– К сожалению, вынужден вам сообщить, что ваша дочь впала в кому. Я сделал все что мог, но травма головы оказалась слишком серьезной! У нее сломаны еще нога и рука, однако эти раны не так опасны, и мы сделали все, чтобы их восстановить. В общем, она сможет ходить, если только придет в себя.
