– Эй, ты! Попридержи свой поганый язык! – до её ничтожного мужа наконец-то дошёл смысл сказанных мною слов, и он, отбросив пинком стул в сторону, полез с кулаками на нахального парня, посмевшего оскорбить его. – Ситара, иди к моей матери и скажи ей, чтобы немедленно покинула вместе с тобой этот дом.
Всего лишь один удар кулаком, и Зафар уже лежал на земле с окровавленным носом и орал:
– Он сломал мне нос! Он ударил меня!
Я, не теряя времени, подошёл к Ситаре и схватил её за руку, не дав ей возможности убежать. Ирада стояла поодаль и молча смотрела на нас. Музыканты больше не играли, под навесом стояла тишина, хотя людей там было немало.
– Ситара, – сказал я, – я не могу без тебя жить! Я люблю тебя! Умоляю, пойдём со мной! Я увезу тебя отсюда, и мы больше никогда не расстанемся!
– Сынок, успокойся, ты пьян… – вне себя от стыда моя мать вцепившись в меня, пыталась оттащить от Ситары своего обезумевшего сына, но бесполезно.
Гости стояли в смущении.
– Малик, отпусти меня! – пытаясь вырваться, закричала Ситара. – Немедленно отпусти меня! Мама!
Марзийи уже сообщили о случившемся, и она спешила на помощь дочери. Пока она отчаянно пыталась пробиться сквозь толпу любопытных зевак, я продолжал говорить, а точнее, кричать. Я был пьян, но готов и сейчас подтвердить, что все мои слова были сказаны в ту минуту совершенно искренне и от всей моей души. Но Ситара меня не услышала. Она не захотела меня услышать. И когда я это понял, я возненавидел её.
– Запомни, девочка, одно, – я не дам тебе возможности стать счастливой, – вот что я тогда прокричал ей. – Слышишь?! Никогда! Я страдаю, но и ты будешь страдать тоже! Пока не положишь конец всему этому жалкому фарсу и не придёшь ко мне. А до этих пор я превращу каждый день твоего существования в кромешный ад. И роди ты хоть троих, десятерых, мне всё равно. Я не оставлю тебя в покое. Ты будешь так же несчастна, как и я. Даю тебе слово!
– Ах ты, мерзавец! Ты человек без чести и совести! Убирайся вон из моего дома! И чтобы духу твоего здесь больше не было! – на меня обрушился шквал ударов, наносимых разъярённой Марзией.
Я отпустил руку Ситары и она убежала. А Марзийя набросилась уже на мою мать.
– Так-то ты воспитала своего сына, Аида? Он опозорил моих дочерей. С одной обручился, а другую пытается опорочить, запятнать её честь! Что вы хотите от нас? Да покарает вас Аллах! Как вы могли так поступить со мной и моими девочками?! Как вы будете теперь смотреть в глаза людям?! Ох, так бы и выцарапала глаза твоему ублюдку! – и с этими словами Марзийя сделала движение, которое не оставляло сомнений в том, что она выполнит только что сказанное ею без промедления. Помешала Ирада.
– Мама, нет! Пожалей меня. Я беременна от Малика, – уткнувшись мокрой щекой ей в волосы и судорожно всхлипывая, прошептала она. – Да стану я жертвой у твоих ног, остановись! Потому что я выйду за него замуж, даже если тысячи Ситар встанут у меня на пути! Это она виновата! Она соблазняла его на каждом шагу. Я сама это видела! Мама!
У Марзийи потемнело в глазах. Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, был взбудораженный голос Фирузы, свекрови Ситары:
– Бедный мой сынок, что они с тобой сделали?! Это ты во всем виновата, невестка! Ответишь мне за это! Змея подколодная!
