Тогда решив оставить выяснение до утра, я говорю:
— Спокойной ночи, приятных снов!
— Спокойной ночи!
— Но если все поменяют, то остаемся.
— Само собой.
Вспомнив канкунский опыт, и что в Мексике, «где бы вы не спали, даже в приличном отеле за приличные деньги, все равно будет шумно или очень шумно» я вновь проверяю обе двери на предмет плотности закрытия. Затем подстилаю свой флисовый плед под общее одеяло вместо пододеяльника, а голубенький застиранный палантин вместо простыни и немного поерзав, прекращаю принюхиваться, решав, что одну ночь как-нибудь перетерплю. И начинаю основательно знакомиться с очень удобной, не очень чистой кроватью, которая, не смотря на мою некоторую брезгливость, вполне дружелюбно принимает меня в свои объятия.
Немного понаслаждавшись полусонным расслаблением от принятия горизонтального положения, я предполагаю, что надо немного почитать что-нибудь наше, эзотерическое. При тускловатом свете настольной лампы хватает меня минуты на три, после чего морфей начинает недвусмысленно заявлять свои права, путая буквы и накладывая строчки.
Спать, спать. Я сладко потягиваюсь, одновременно замечая свое шевеление в черном боковом зеркале. Темное отраженное пространство комнаты за стеклом мерцает глубиной и немного пугает. Мне неуютно смотреть туда. Повинуясь неожиданному импульсу, вскакиваю и быстро набрасываю на зеркало свой огромный тонкой шерсти платок, с черными кистями по краям, вытащенный на всякий случай вместе с пледиком про запас для перестилки постели.
– Вот совсем другое дело, – удовлетворенно думаю я, – Зачем мне виртуальное помещение.
И, вырубив свет, утрамбовываюсь в мягком нутре матраса. Сон приходит моментально. Правда, как оказывается, на несколько минут.
Через очень короткое время я очухиваюсь, почувствовав легкую вибрацию, как будто слабые потоки электричества начинают проходить через меня. Не очень приятное ощущение. Ерзаю, морщусь, потираю руки и виски, напрягаю-расслабляю мыщцы. Вроде подотпустило. Хрень какая-то.
Поскольку после марш-бросковая усталость была приличной, я все равно решаю усиленно спать дальше – мало ли чего с устатку покажется, и намереваюсь проснуться утром в здравии и отдохнувшей.
Выныриваю из сна я примерно через час. От сильной дрожи. Меня тупо трясет. Твою мать! Это что такое?
Ночь, кажется, имеет намерение превратиться в кошмар наяву, причину которого я понять пока не в состоянии. Нормальное сознание, ничего не болит, но по телу идут вибрации. Их отчетливо видно по трясущимся пальцам рук, когда я смотрю время на телефоне.
Причем спросонья кажется, что эти ночные спазмы разной интенсивности, и они то сжимают, то перекатываются, то отпускают. Будто кто-то меня к разнополярному источнику подключил и балуется, сволочь, над пленным русским, пропуская электрический ток. Чего выпытать-то хотят? Где партизаны? Так я не скажу.
Пытаюсь идентифицировать состояние: ощущение крайне противное, будто твое тело испугано, и ты не можешь с этим совладать.
«Психопатический приступ? Или посторонняя сила оказывает воздействие, – пытаюсь здраво рассуждать я, – Нет… какая здесь может быть посторонняя сила, чушь. Это просто перенапряжение. Спи, завтра елка! К утру все пройдет.»
Усилием воли я заставляю себя закрыть глаза и продолжать спать, назло всем немцам, потому что спать хочу реально. И у меня получается, я втягиваюсь в забытье.
