Но тут вспомнилось путешествие через огрскую степь. Огры вовсе не казались «злыми» – славные парни, лихие наездники, а уж из лука как стреляют! И к Войчемиру они отнеслись не просто хорошо, а даже очень. Тай-Тэнгри, великий шайман, перед которым робел даже невозмутимый Ужик, был приветлив, угощал кислым кобыльим молоком, расспрашивал о житье-бытье и… об отце. Точно! И посланец, привезший подарки от хэйкана, тоже вспоминал Жихослава! А ведь покойный Кей всю свою недолгую жизнь воевал со степняками! Значит, дело в отце! Недаром Рацимир тоже поминал Жихослава! Выходило так, что все беды Войчи связаны с тем, что он сын давно погибшего Кея. Из-за этого его хотят убить. Но и огры готовы помочь тоже из-за отца! Как же так?
Войча понял – самому не разобраться. Но и спросить некого – не Рацимира же! Но к ограм путь закрыт, Лодыжка зря бы не предупреждал…
Войчемир взглянул на покосившегося идола, чья личина кривилась в темноте мрачной усмешкой, и решил, что на восход путь заказан. На полдень, к бродникам? Но кто он им? Бедняга Валадар – и тот не спасся, а ведь его своим считали! Да и добираться далеко – это уж Войча помнил.
Оставался закат и оставалась полночь. На полночи жили сиверы, которыми когда-то правил отец. Туда бы и ехать, но сам Войча бывал у сиверов лишь в детстве. Признают ли? Да и что ему делать там? Прятаться? А если братан Рацимир кметов пошлет? Войско собрать? Да кто пойдет за ним, беглецом! Вот ежели б Войча имел право на Железный Венец, разговор пошел бы иной. Но это значит – воевать с братьями! Нет, ни за что!
Оставалось ехать на закат. Там были волотичи, которые по слухам бунтовали против братана Сварга. Сам Сварг недалеко – на старой границе, и не один, а с войском. Значит, туда?
Войча встал, потянулся и уже собрался сесть в седло, когда новая страшная догадка заставила похолодеть. А если братан Сварг поступит так же, как Рацимир? Вдруг Войча помешает и ему? Брат резал брата, и отчего рыжему быть милосерднее черноволосого? Они со Сваргом друзья, можно сказать – лучшие, но вдруг…
Страх сменился растерянностью, растерянность – ожесточением. Ну и пусть! Из всей семьи Войчемир больше всего верил Сваргу, и если тому понадобится его жизнь – значит, искать больше нечего. Он лишь попросит рыжего рассказать – за что. Сварг не откажет – все-таки друзья!
Окрестности Савмата Войча знал неплохо, а потому решил не ехать на закат главной дорогой. Мало ли кто по ней ходит? И погоня помчится, конечно, по самому удобному пути. Войчемир выбрал тропку поуже и поплоше. Она вела как раз на закат, а то, что ехать придется чащобой, было даже лучше. Лишний день пути, даже два или три – ерунда. Есть конь, есть оружие, даже еда – чего еще нужно?
…Войчемир ехал до утра, а затем выбрал место поглуше, привязал вороного и устроился под огромным старым вязом, чтобы поспать несколько часов. Лазутчики и беглецы пробираются по ночам, днем же лучше отдыхать. Правило старое – и надежное. Одно плохо – ночью легче сбиться с пути, но Войча надеялся, что тропа все-таки приведет его к старой границе.
Войчемир проснулся после полудня, отдохнувший и голодный. Провизии в мешке оказалось не очень много, но зато там было копченое мясо, и Войча с наслаждением вонзил зубы в самый сочный кусок. Странно – зубы перестали болеть. Разве что слегка ныли, но это казалось сущей ерундой. Поев, Войча наконец-то почувствовал себя человеком, лишь неопрятная бородища слегка его смущала. Но с этим можно подождать, не бриться же плохо заточенным скрамасаксом!
