Велга что-то негромко приказала, и все стали расходиться. Вскоре у костра осталась лишь она – и Войча, о котором, похоже, забыли.
– Тебя не обижали, братец? – вновь улыбнулась девушка.
– Меня? – Войчемир даже растерялся. – Обидеть – не обидели, но из шатра и шагу сделать не давали! Ты же сама, сестренка, разрешила!
– Они тебя боятся, Зайча, – Велга встала и кивнула на опушку. – Пойдем, братец, погуляем…
– Можно, – охотно согласился Войчемир. – А то, что боятся – правильно. Ведь я кто есть? Я есть Кеев альбир…
Они вышли на опушку и не спеша пошли вдоль строя высоких старых деревьев, покрытых желто-красной листвой. Их никто не сопровождал – кроме серых собак, которые, бесшумно вынырнув, словно из-под земли, окружили Войчу со всех сторон. Войчемир, однако, и не думал о побеге. Успеется! А вот поговорить с девушкой было интересно.
– А у тебя речь другая, не такая, как у твоих, – заметил он. – Словно ты из сполотов.
Девушка кивнула:
– Мой отец – сполот. Мать долго жила с ним и научилась говорить по-вашему… Но это ничего не значит, Зайча. Мы и сполоты – враги. К сожалению…
– Почему – враги? – поразился Войчемир. – Сполоты и волотичи – одно племя! Только ваши должны по-нашему научиться, и все ладно пойдет. Мне так сам Светлый говорил!
Велга даже остановилась:
– Зайча! Да откуда ты такой взялся?
– Как откуда? Из Ольмина!
И Войча, сам не зная почему, принялся рассказывать о своем житье-бытье, об отце, о доброй мачехе, о суровом дяде – да будет им всем тепло в Ирии. Имен не называл, но в остальном не скрыл ничего. Потом разошелся и стал говорить о мертвом городе Акелоне, о румах, что плавают на черных галерах по широкому Денору, об усатых бродниках и о лихих наездниках ограх. Даже про Ужика поведал и не без гордости. Ведь его друг-приятель не кто-нибудь, а рахман, самого Патара первый ученик! О порубе, да о братане Рацимире говорить не стал. Зачем девушке такие страхи?
Велга слушала, не перебивая, затем, когда Войчемир умолк, вздохнула и покачала головой:
– А я даже Денора не видела, братец! Он действительно черный?
Пришлось рассказать и о Деноре, обстоятельно пояснив, что цвету он темного, но никак не черного, разве что ночью, когда луна не светит. В общем, поговорить нашлось о чем, и они не заметили, что уже совсем стемнело. Наконец, Велга остановилась и устало повела плечами:
– Пора нам… Странно, братец Зайча! Не могу понять… Ты какой-то… не такой. Как будто мы и не враги.
– А чего это нам враждовать? – удивился Войчемир, но тут же все вспомнил. Матушка Сва, а ведь и в самом деле!
– Это потому, сестренка, – рассудил он, – что тебе про нас, про сполотов, всякие байки вредные рассказывали! Ты своих болтунов не слушай!
Он уже хотел добавить, что охотно поговорит с братаном Сваргом, дабы уладить это нелепое недоразумение, но вовремя прикусил язык.
– Болтунов? – Велга глубоко вздохнула. – Ты в самом деле упал с Луны, Зайча! Мою семью убили ваши кметы, мать была холопкой и наложницей. Когда я попала в плен…
Ее плечо странно дернулось, девушка резко отвернулась и замолчала. Войча не стал переспрашивать. Видать, обидели сероглазую!
– Ты знаешь… Кея Улада? – наконец, проговорила она.
– Малыша? – Войча на миг забылся. – Конечно! Забавный такой! Жаль, заикается, бедняга! Но паренек славный!
Велга медленно повернулась, их глаза встретились, и Войча невольно отшатнулся.
– Славный… – тихо, без всякого выражения, повторила девушка. – Мать Болот сохранила мне жизнь. И я поклялась, что, пока жива, буду убивать сполотов. Как-то я пощадила этого… малыша. Но теперь не пощажу никого из проклятого рода! Мне казалось, что Кеи – такие же люди, как ты и я. Но я ошибалась…
