– РИНИ, Я ШЕЛ СЮДА, В СТУДИЮ, АЖ ИЗ ДЕКАНАТА, чтобы задать тебе один-единственный вопрос. Но сначала я хочу убедиться в том, что тебя ответ на этот вопрос интересует не меньше, чем меня.
Гарри Мюйр, декан факультета графики Чикагского института искусств, который курировал мое восхождение по ступеням академической продвинутости, возвышался надо мной рыхлой, от несдержанности в диете, скалой.
Я молчал, в упор, но вполне дружелюбно, и даже с благодарностью разглядывая вечно угрюмое лицо этого, в общем-то, вполне порядочного человека, который, по возможности, в самом деле, делал для своих студентов всё, что мог, и который свою готовность помогать старательно прятал за маской прожженного пессимиста, которого не нужно было убеждать в том, какой стороной, из-за вечной черной людской неблагодарности, падает на дорогой ковер сандвич, густо намазанный маслом.
– Скажи мне, достаточную ли сумму тебе удалось собрать на твоем банковском счету, чтобы оплатить счет за обучении в институте на следующий семестр?
– Боюсь, что нет.
– Это – хорошо.
Честно говоря, я так не считал, но возражать Гарри было бесполезно. К тому же противоречить в рамках этого разговора с ним было бы чистым безрассудством.
– А знаешь ли ты, сколько денег мне удалось накопить на своем счету в банке с той же целью? Я имею ввиду, чтобы уплатить за твое обучение в институте?
– Я полагаю, мне было бы несколько нескромно интересоваться этим вопросом, верно?
– Еще лучше! А теперь скажи, пожалуйста, кто во всем чикагском институте искусств, если не сказать больше, а именно, во всем Чикаго, заинтересован в обсуждении шансов будущих звезд национального искусства сбыться? Я имею ввиду, чтобы напомнить всему миру о стране, которая не пожалела средств для тех своих граждан, которые этого, вне сомнений, стоят заботы?
Я прекрасно знал правила этой игры. Я тяжело вздохнул и промолчал.
– Так вот, я с прискорбием вынужден сообщить тебе, что денег на моем банковском счету, чтобы одолжить тебе сумму, не уплатив которую ты не сможешь продолжить свое обучение, увы, явно недостаточно. И это особенно обидно, поскольку до конца твоего обучения осталось не так уж много.
– Не надо об этом, мистер Мюйр! Когда я поступал в институт, я понимал, что, вряд ли смогу, завершить свое образование, и даже догадывался, по какой причине мне , вряд ли, удастся это сделать!.. Я хочу сказать, что как ни грустно думать об этом, я был готов к такому повороту событий. Что же касается вас, то, как бы то ни было, я навсегда сохраню благодарность к вам в своем сердце. Я всегда буду вспоминать вас с теплом и искренней благодарностью.
– И это всё? Я хочу спросить, это всё, что ты можешь сказать в ответ?
– Боюсь, что да, – недоумевающе протянул я.
– Значит, так. Надеюсь, мне нет необходимости делиться с тобой деталями этой истории, но если в двух словах, в твою судьбу вмешалось провидение. Независимо от того, готов ты в то поверить или нет, это событие многое меняет с точки зрения решения твоих финансовых проблем. Вернее, речь идет о реальной возможности изменить многое в твоей судьбе, при условии, что ты проявишь сколько-нибудь благоразумия. Тем более что других шансов помочь тебе у меня нет.
– Прошу прощения, мистер Мюйр, но я, всё еще, не понимаю, каким образом…
– Дай мне свой телефон, – вместо ответа, оборвал меня он.
– Зачем?
– Я должен ввести в него номер телефона. Дело в том, что как мне объяснили, будет лучше, если я не буду произносить его вслух, и что ко мне относятся с безусловной доброжелательностью, но если я не буду благоразумен, то всё может измениться, и я еще не раз пожалею об этом.
