Мужчина скользнул по нам потухшим темным взглядом и кивнул.
– Что ж, – Йормэ обернулся к нам, – надеюсь, вы не завтракали…
Сменив зонтик на форменную непромокаемую куртку с глубоким капюшоном, мы присоединились к отряду.
У ступеней управления нас уже ждали три кареты и тюремная повозка.
Иветт забралась в последнюю карету вместе с ведьмой. Я хотела последовать за ними, но заметила, как Йормэ запрыгнул на запя́тки** второй кареты, и поспешила к нему.
– Подвинься!
Он послушно освободил мне место и даже руку протянул, желая помочь. Но все равно не удержался от замечания:
– Рискуешь промокнуть.
– Ты тоже.
Когда мы тронулись, я вцепилась в выступающую часть каркаса, чтобы не слететь со скользкого от дождя сиденья во время одного из поворотов.
– Тот человек… капитан, он выглядел больным, – заметила я осторожно.
– М-м-м, наверное, так оно и есть. Боссу три дня пришлось с утра до вечера находиться в компании скучных стариков, и вряд ли ночью ему давали достаточно времени на отдых, а как только он вернулся из дворца, нас вызвали на очередное место преступления.
– Мясник?
Йормэ кивнул и медленно, будто я не замечу, приобнял меня за плечи.
– Исключительно в целях безопасности, – произнес он поспешно, поймав мой недобрый взгляд.
– Я не упаду.
– Зато я упаду, – нагло заявил лис, обнимая крепче. – На следующем же повороте. Побереги мои драгоценные косточки.
– Когда это они стали драгоценными?
– А кому, как ты думаешь, придется по округе бегать, след выискивать?
– Иветт, – не раздумывая ответила я. – Ты лис, она рысь. Нюх у нее острее. Ты только на подслушивание и годишься.
– Ты ранишь мое сердце!
Лис опасно наклонился вперед, стараясь заглянуть под мой капюшон, и, когда нас неожиданно качнуло, он действительно чуть не сорвался под копыта коней и не утащил меня за собой.
Остаток дороги Йормэ вел себя тихо, но руку с моего плеча все равно не убрал.
Очередное изуродованное тело Мясник бросил невдалеке от промышленного района, на дороге, ведущей от рабочих общежитий к предприятиям. Очевидно, сделано это было специально для того, чтобы сильнее разжечь в людях ненависть к страже и королю.
К высокому каменному ограждению, отделяющему жилые кварталы от промышленной зоны, было прибито изуродованное тело.
Бурые от засохшей крови, из вскрытой грудной клетки торчали ребра, раскрывая пустое нутро. У ног мертвеца было создано что-то вроде алтаря, собранного из внутренних органов. Переломанные конечности и вырванная нижняя челюсть лишь дополняли картину дикой жестокости.
Иветт, судорожно вдохнувшая при виде тела, позеленела и отвернулась, зажимая нос обеими ладонями.
Пока рядом суетились стражники, умело выполняя свою работу, я не могла отвести взгляда от мертвеца. Дождь смыл большую часть крови, разбавил ее и разнес по всей улице. Запах, должно быть, был просто нестерпимым для чуткого рысьего нюха, и Иветт отошла в начало улицы, помогать констеблям, охранять покой этого несчастного изуродованного тела и ограждать обычных горожан от потрясений.
Были слышны возмущения и ругань, но никто сквозь живой барьер пробиться не смог: с одной стороны было высокое ограждение, с другой – непроходимые заросли. Выглядели они слишком ненадежно, кажется, я даже видела там несколько ядовитых видов растений, которые голыми руками лучше было не трогать. Недовольные тем, что их привычный путь оказался закрыт, люди вынуждены были идти в обход по соседней улице – местные тоже знали, что не стоит сходить с дороги, чтобы случайно не остаться среди этих небезопасных кустов навсегда.
