Постепенно улицы стали меняться. Они стали уже, темнее, а дома – меньше. Они жались друг к другу, будто бы согреваясь темной техасской ночью.
Но зато вокруг было много баров. Очень много баров.
Дженни проезжала мимо.
Ни один не подходил. В одном месте было припарковано слишком мало машин. В другом – слишком много. В третьем – не те.
Ладно. Вот следующий бар будет Тем Самым. С заглавных букв. Тот Самый.
Она припаркуется, поправит прическу, макияж – она никогда еще не была так сильно накрашена. Кажется, он уже размазался…
Вот и он! Прямо перед ней. Бар достаточно правдиво назывался «Бар». Ну ладно. Это не было его названием. Просто описание, как надпись «алкоголь» перед магазином с алкоголем, или «мотель» перед мотелем, или…
«Господи, Женевьева, это бар!»
Она притормозила, включила поворотники, проверила зеркала, спокойно подождала, пока машина с другого конца улицы проедет мимо, и лишь потом свернула на парковку.
Там была куча машин. Единственное свободное место оставалось между исполинским блестяще-черным пикапом и побитым красным фургоном.
Дженни припарковалась между ними, открыла дверцу, проверила истертые белые полосы на асфальте, поняла – ей следует припарковаться по центру, закрыла дверцу, тронулась назад, переключилась, тронулась вперед, проверила еще раз, тронулась назад, проверила в последний раз, и порадовалась. Ей удалось припарковаться правильно.
Щелк, щелк, щелк. И тишина.
Гробовая тишина…
Она слышала, как стучит ее сердце.
Хватит!
Она быстро раскрыла свою сумочку от Диор, покопалась в ней, нашла косметичку.
Она потратила двадцать минут в бутике, нервно бегая между бесконечными стендами с косметикой, пока не остановилась у одного – консультант у него выглядела чуть менее бесподобно на фоне остальных.
– Чем могу вам помочь, мисс? – спросила консультант. – Подобрать основу? Румяна? Брови? Тени? Губы? Волосы? Кожа?
Перевод следовал бы такой: «Милая, с тобой работать и работать!»
Но улыбалась девушка мило, и Дженни, вздохнув, спросила, делают ли они пробный макияж?
Почти час спустя консультант – или, как она сказала, косметолог – взяла большое зеркало и предложила ей посмотреть.
Дженни посмотрела.
Что это за девушка с длинными светлыми волнами волос? Когда это ее бледные реснички стали такими темными и длинными? И эти пухлые губы, и эти скулы…
– Потрясающе, – только и смогла пробормотать Дженни.
Косметолог улыбнулась:
– Вот именно! Ваш молодой человек растает, едва увидев вас.
– Нет. То есть… В этом и дело. У меня нет…
– Итак, – прощебетала косметолог, – и что же мы выбрали?
– Выбрали? – проговорила Дженни, глядя на ряды флаконов, бутылочек и тюбиков, спреев, баночек и щеточек. Здесь была даже полная инструкция по нанесению макияжа. Ее взгляд устремился к женщине. – Я не могу… – Она запнулась, ткнула в тушь для ресниц ценой в тридцать долларов и сказала: – Вот это!
Никто не был рад. Ни богиня косметики. Ни Дженни, чья последняя тушь обошлась ей в супермаркете в шесть долларов.
И стоило ли оно того? Самое время проверить.
Даже на едва освещенной парковке ее зеркальце подтвердило: Дженни выглядела иначе. Закрыв косметичку, она положила ее обратно в сумочку.
Ей понравился бар с горящей неоновой вывеской.
Выше среднего уровня? Нет. Тут полно грузовых пикапов. Она уже знала: пикап – такой же символ Техаса, как и ковбойские шляпы, только большинство из этих машин очень старые. Впрочем, Дженни заметила здесь и мотоциклы. Разве мотоциклам не полагается быть сексуальными?
