Нет? Ага, как же!
– Если что, я пошутил. Не воспринимай мои слова всерьёз. Про мозоли и остальное, – поясняю на всякий пожарный.
Женщины – ранимые существа. Помню, наша русичка частенько нам про это задвигала, когда мы ссорились с нашими девчонками.
– Зарецкая…
– Угу, – прячет лицо в ладонях.
Чё за фигня? Не пойму, из-за чего так расстраивается?
– Ты ж, блин, балерина! У тебя пальцы постоянно в этих ваших херовинах зажаты.
– Это называется пуанты, – поправляет меня, вытирая слёзы рукавом старомодного свитера.
– Вот да, точно. Пуанты.
Знал же, просто забыл.
– Тебе противно было на это смотреть? – подняв голову, спрашивает она вдруг.
«Противно смотреть» Формулировка, конечно.
– Нет, – отвечаю я честно.
– А что почувствовал? – не отстаёт она.
Что почувствовал…
Капец, у нас диалог неординарный.
– Мне стало тебя жаль, – пожимаю плечом. – Оно же, видимо, на постоянку так, заживать не успевает. Постоянно плясать в этих черевичках надо…
Смотрим друг на друга. Она, вроде, успокаивается. Не знаю, верит или нет, но я говорю ей правду. Я испытал своего рода сострадание, если можно так выразиться.
– Мой жених, случайно увидев мои пальцы на пляже, сказал, что это ужасно, – признаётся она, опуская взгляд.
– Это который старый? – уточняю, когда в памяти всплывает бугай кавказской национальности. – Франт в пиджачке и брюках?
– Он не старый, вообще-то, – краснея, поджимает ноги к груди.
– Но старше тебя прилично.
– Почти на одиннадцать лет.
– Говорю же, старый, – повторяю, продолжая стоять на своём.
– В современном мире для мужчины и женщины это – нормальная разница, – поджимает губы.
– Ну как сказать…
Рядом с этим рослым, крупногабаритным мужиком она выглядит совсем юной.
– Амиран не жалует балет… – зачем-то рассказывает, глядя в стену. – А ты что думаешь?
– Я думаю, слишком много вопросов сегодня.
На последний отвечать точно не хотел бы. Как и обсуждать свои впечатления от балета, увиденного впервые. В её же исполнении.
– Я за кипятком. Доширак ела когда-нибудь, принцесса? – останавливаюсь у двери.
– Представь себе, вообще-то ела, – доносится мне в спину.
Касаюсь ручки. Улыбаюсь.
Столько лет прошло, а она до сих пор помнит…
10. Глава 9
Эдуард Зарецкий
– Эдуард Сергеевич, можно?
– Да, – потираю переносицу и поправляю пиджак.
– Кхм… – Ордовский покашливает и как-то странно жмётся, что на него не совсем похоже.
– Чего встал? Проходи, – киваю в сторону кресла, что стоит напротив.
– Там… Вы только не волнуйтесь, – предостерегающе выставляет ладони вперёд.
Фраза «вы только не волнуйтесь» – это по-любому знак того, что новости хреновые.
– Да говори ты уже, Дима! – начинаю злиться и выходить из себя. Терпеть не могу подобные паузы.
– Охрана обнаружила подкинутую во двор посылку.
У меня от его слов озноб ползёт вдоль позвоночника.
Сглотнув, напрягаюсь всем телом.
– И что там? – буквально заставляю себя спросить. В голове уже с десяток вариантов. Причём один хуже другого.
– Диск.
– Диск…
Его ответ и радует, и тревожит одновременно.
– Поехали, – резко поднимаюсь. – Бурунову позвонили?
– Да, Михалыч набрал его сразу после того, как ребята вскрыли пакет. Тот проорался, потребовал ничего не трогать. Уже едет туда.
– Ясно, – закрываю кабинет на ключ.
– Эдуард Сергеевич, ой, а вы уже уходите? – секретарша испуганно роняет зеркальце из рук и сгребает под стол свой бездонный саквояж с косметикой.
Размалевалась как проститутка. Хотя почему как? Проститутка и есть.
