Если… - страница 23

– Помнится мне, милый мой, мы уже имели удовольствие подискутировать с тобой по поводу твоего курения! Ты свято обещал завязать! И после этого неоднократно уверял, что именно так оно и есть! А что я вижу в действительности?

– Так я и бросил! – нагло заявил он, не поведя и бровью. – Это даже не мои сигареты! Ромкины! Он от мамы прячется, – та его гоняет за это, – вот мне на хранение и отдает. Рома подтвердит!

Я невольно отвлеклась на нового знакомого, перепуганного до полуобморочного состояния, который беспрерывно кивал, как китайский болванчик, повторяя одно и то же: «Да, это правда! Это правда!» Наверное, на его месте так поступил бы любой, выгораживая друга, потому я не стала трогать бедного случайного свидетеля этой сцены и снова обратила свой взор на нахала.

– Ты меня за дуру держишь или из себя дурака корчишь? – повышая тон, продолжала я наступать. – Ты сидишь тут, смолишь, как паровоз, при этом еще и совесть позволяет ломать комедию?!

– А! Ну так я покуриваю, когда выпью! Иногда! Разве это считается? – торжественно объявил Володя, одаривая ядовитой, ненавистной мне улыбкой до ушей.

– Так, значит, да? Хорошо! Я усвоила!

– И что же ты сделаешь? – насмешливо поинтересовался он. – Будешь в перце мне их валять или в молоке смачивать?

– Сохраню интригу! – той же монетой отплатила я, издевательским тоном медленно отчеканив оба слова. Сама я еще не знала, насколько далеко зайдет моя фантазия (конечно, идея с перцем или молоком мне очень понравилась, но для ее воплощения нужно быть всегда рядом с «жертвой»), однако точно знала, что в долгу не останусь. И тут вопрос стоял теперь не столько в Володиной привычке, – я ко многим слабостям людей отношусь снисходительно, особенно если их признают, – сколько во лжи и демонстративно вызывающей манере поведения. Тем более в такой день… С одной стороны, еще на середине своего же замечания я уже успела пожалеть, что не сдержалась, – было не то время и точно не те обстоятельства. Попыталась придумать способ, как бы побыстрей это замять с наименьшими «потерями». Но с другой… получить такую «пощечину»… от уличенного в обмане человека?! Не покидало странное ощущение… будто меня высмеяли, как какую-то глупенькую, страдающую снобизмом барышню, ляпнувшую несусветную чепуху в «приличном» обществе! Хотя… так ли оно «прилично», если высмеивает… Но факт остается фактом! Досадно было до слез! Наверное, встать и уйти, не разводя долгих антимоний, было бы, как минимум, разумно! Но для меня это равноценно поднятию белого флага: таким поступком явно показать свою обиду, дав парню повод ликовать, – нет, извольте! Плюс ко всему, мне было жутко неудобно перед Романом за только что разыгранный спектакль. Он, ставший на «полметра ниже» от пассивного участия в наших разборках, составляя с белым пластиковым стулом, на котором размещался, единое целое, так вжавшись в него, давно прекратил какие-либо телодвижения и, порой казалось, даже через раз дышал. Я чувствовала острую необходимость разрядить обстановку, потому, выдержав минутную паузу, через силу улыбнулась и о чем-то пошутила. Рома ожил и повеселел, я вздохнула с облегчением, Владимир же решил, что это все действие хмеля, ударившего в голову, и продолжал дьявольски ухмыляться. В такие моменты я его почти ненавидела и одновременно любила, – жизненный парадокс. Едва ли возможно объяснить словами такое противоречие, чтобы не остаться непонятой. Это схоже с тем, по моему восприятию, что пить, мягко говоря, отвратительное на вкус лекарство, от которого едва не рвет, но которое притупляет невыносимую боль и поднимает на ноги. Вообще, такого рода примеров можно привести массу, но если человек никогда с подобным не сталкивался, то он все равно вряд ли постигнет все «тонкости» сей конфронтации. Те, кто на собственном опыте познали, просто не нуждаются в пояснениях. Ныне, по истечению нескольких лет, я с уверенностью могу сказать, что тогда в такие моменты моя злость на Володю была, по большей части, проекцией злобы на саму себя за собственную слабость, неспособность навсегда уйти или бессилие что-либо изменить как в самой себе, так и в парне. Однако до осознания сего надо «дорасти»… Тогда я твердо верила в чудотворную силу любви, словно по мановению волшебной палочки, превращающую гадкого утенка в прекрасного белого лебедя… и ждала…