— Эй, снулая рыба! Ты мне что, голодовку объявила? Так мне побоку! Буду стимуляторы тебе колоть, чтобы не сдохла раньше времени.
Мужчина вошёл в клетку и принялся лить воду на лицо неподвижно лежащей девушки. Её глаза были открыты, но сама она уже третьи сутки словно была в другом месте и даже на воду не отреагировала, хотя должна была умирать от жажды.
Он пнул её в бок, но и это не растормошило пленницу.
— Тьфу, бездна! Вроде адекватно на всё реагировала… — проворчал он и, наклонившись, зажал девушке нос, а воду принялся вливать прямо в рот. Она дёрнулась, потом попыталась вывернуться и, наконец, её взгляд стал осмысленным. Вот тогда он хорошенько отлупил её по щекам.
— Ещё раз такое устроишь, выкину тебя на потеху своим, а то, что останется, продам в качестве корма бездновым тварям. Поняла?
Вытаращив глаза, Эсса испуганно часто-часто закивала. Уже после, когда ушёл её пленитель, она заново огляделась, замечая в углу парочку нераспечатанных обеденных боксов с эмблемой известной туристической фирмы, которая давно разорилась, и несколько бутылок с водой. Вытерев подолом рубашки лицо, она заодно рассмотрела, во что (оказалась) одета.
Когда её вытаскивали из капсулы, а потом вели по кораблю, было не до этого, а сейчас неожиданно остро стало до слёз жалко прежней одежды.
Эсса так и не смогла осмыслить весь тот ужас, что случился с ней с того момента, как она вышла из дома и караулила Реджи.
Сейчас ей казалось, что всё это было кошмарным сном. Она не могла думать о том, что сидит в клетке, но переживала, что её карминная роза на окне погибнет без ухода; сожалела, что не смогла помочь той женщине, которая будет лежать в одиночестве, пока не умрёт.
Жалко было альбом с рисунками, мелки, тёплую куртку с множеством карманов, удобную обувь… Эсса поджала пальцы на ногах. В данный момент она осталась даже без тапочек.
Она помнила, что когда вылезала из капсулы, на ногах были какие-то неуклюжие тонкие носочки без пяточек, а сюда она пришла уже без них. И эта потеря отозвалась такой же горечью, как и напрасно купленная баночка с джемом для Реджи.
Эсса потянулась к коробке с герметично упакованной едой. Срок изготовления на ней стоял двадцатилетней давности. Вздохнув, она по очереди распечатала то, что было предложено в обеденном наборе и, стараясь не торопиться, подъела всё до последней крошки.
На Ютте ей такой вкуснятины есть не доводилось, и потребовалось проявить силу воли, чтобы сразу же не накинуться на второй бокс с обедом.
Время тянулось медленно и потихоньку сожаление о милых сердцу мелочах уходило, оставляя пустоту. Эсса вполне освоилась в своей камере и даже придумала себе новые привычки.
Надувные подушки, щедро одолженные шефом, обязательно должны были лежать в определенном порядке. Сначала три самых светлых друг на друге, рядом — две потемнее, причём одна из них ставилась вертикально, а вторая лежала, остальные Эсса выкладывала в ряд по цветам от светлого к тёмному.
Иногда тело изнывало от бесконечного лежания, и тогда девушка с усердием разминалась. В этом времяпровождении было много ограничений, так как от внутренней боли медкапсула все же не успела её избавить, но зато верхний ярус клетки помог разнообразить упражнения. Эсса хваталась за железный прут и подолгу висела, размахивая ногами или перехватывая руками прутья, двигалась от одного края клетки к другому.
