Эссе о развитии христианского вероучения - страница 28

Принимая во внимание, что было ясно сказано, что Царство Небесное подобно сети рыбака, и следует собирать все, и что плевелы должны расти вместе с пшеницей, пока не наступит жатва, нельзя представить себе более серьезного и более практического вопроса, чем тот, который Божественный автор Откровения пожелал оставить нерешенным, если только в том Откровении не было дано средств для его собственного роста или развития. Что касается буквы инспирированного послания, каждый, кто считает, что Священное Писание – это правило веры, как и все протестанты, должен признать, что «нет ни одного из нас, не нарушивших преступлением божественный закон, и не находящих себя впоследствии в тех бесконечных просторах Божественной Любви, которые сохраняются во Христе, хотя это и не было отражено в определениях Евангелия» [1]. С тех пор, как Священному Писанию требуется полнота, вопрос сводится к одному: является ли недостаточность или зачаточность (inchoateness) его доктрин априорной вероятностью в пользу их развития или нет.

7.

Есть еще один вопрос, хотя и не столь непосредственно практический, о котором Священное Писание, строго говоря, не умалчивает, но говорит меньше, чем это требуется, и больше на него намекает. Это вопрос о промежуточном состоянии человека в период между его смертью и Всеобщим Воскресением. Если принять во внимание длинный интервал времени, который разделяет Первое и Второе Пришествие Христа, а также миллионы верующих душ, которые ожидают Второго Пришествия, и личное участие, которое каждый христианин принимает в определении отличительных признаков Второго Пришествия, можно было бы ожидать, что Священное Писание будет говорить об этом явно (explicitly), тогда как фактически сведения о Втором Пришествии кратки и малопонятны. Мы действительно можем утверждать, что это молчание Писания было намеренным, с целью расстроить спекуляции на эту тему; но есть еще одно обстоятельство; как и в вопросе о нашем посткрестильном состоянии, это учение, по-видимому, исходит из гипотезы, которая не соответствует состоянию Церкви через некоторое время после того, как этот вопрос был первоначально разъяснен. Поскольку Священное Писание рассматривает христиан не как вероотступников, но как святых, оно, очевидно, предполагает, что День Суда незамедлительно наступит, а интервал ожидания его – мимолетен. Создается общее впечатление, что Христос возвратится на землю сразу, «в короткое время», поэтому мирские дела вытеснялись «явленными страданиями», преследователи были упорными, а христиане – безгрешными и ожидающими Второго Пришествия, без дома, без планов на будущее, взирающими вверх, в небеса. Но внешние обстоятельства затем изменились, и с этим изменением по необходимости потребовалось иное применение богооткровенного слова, то есть, его развитие. Когда многие народы были обращены в Христианство, и соблазны появились в изобилии, Церковь рассматривалась, с одной стороны, как светское учреждение, с другой – как исправительная система; и проповедь Священного Писания содействовала и направляла развитие, которое прежде было менее заметно. С этих пор появились две доктрины: доктрина Епитимьи, как дополнения Крещения, и доктрина Чистилища, как объяснения Промежуточного Состояния. Это расширение первоначального вероучения было настолько разумно, что, когда прошло около десяти лет с тех пор, как истинное учение о Крещении было установлено среди христиан без какого-либо упоминания Епитимьи, наш учитель был обвинен многими из нас в Новатианстве; хотя, с другой стороны, среди неортодоксальных богословов до сих пор есть сторонники доктрины сна души, которые считают, что это является успешным предотвращением веры в Чистилище.