У Лилофеи упало сердце.
– То есть, они заманивают девушек в пучину и топят их. Просто из жестокости!
– Не только! Есть что-то еще.
– Что?
– Я не знаю.
Моррин что-то не досказывал. Она была в этом уверена. Но как его разговорить? Сегодня он сам выглядел таким бледным и усталым, будто видел всю ночь сны о том, как его собственное безвольное тело заворачивают в лен и хоронят на дне океана. Лилофея слышала о морских похоронах, как их называли. Так обычно хоронили тех, кто заболел и умер во время плавания или погиб в сражении в открытом море. Съедали их тела потом рыбы? Или с трупами, упавшими на глубину, происходит нечто более любопытное.
– Похищают не только девушек, – наконец признался Моррин. – Русалки, например, очень падки на юношей. Моего рулевого, например, очаровали музыкой из ракушки-рога так, что он ночью оставил пост и пытался сигануть в море. Я его удержал, но голоса из пучины потом так долго и ехидно смеялись. Эти голоса, как яд для слуха. Услышал один раз, и потом их эхо звучит отовсюду, сводит с ума. Мне начало становиться плохо в открытом море. А потом как-то раз после схватки с пиратами… – он замялся. – В общем, я заметил, что этим пиратам помогают какие-то странные существа. Они были одеты, как люди, вернее закутаны с ног до головы в восточные одеяния, из-под которых торчали жабры и на палубе оставались мокрые разводы. С теми, кого поддерживают эти твари, жутко сложно драться. Меня чуть не одолели, но я нашел способ выкрутиться. Люблю ставить эксперименты с огнем. Ты не знала, но я еще изобретатель, не только мореплаватель, поэтому при дворе меня ценят. Я многих сжег в той стычке, но одно существо каким-то образом заползло к нам на борт. Прихожу вечером в капитанскую каюту, а там сидит оно… Жуткое и наглое, как хозяин всего корабля. Даже насаженное на острый крюк, оно уверяло, что это я у него в плену, а не оно у меня, потому что кругом море, и мне некуда от них деться. Они тут повсюду, а мы на корабле лишь жалкая горста людей. И мы всецело в их власти.
