Эссе председателя городского суда Санкт-Петербурга - страница 8

Во-первых, судьи нуждаются в защите от разного рода обвинений, в основе которых, как правило, лежат слухи, домыслы, субъективные оценки проигравших дело людей. У судей хватает оппонентов почти во всех уголовных и гражданских делах, во многих средствах массовой информации, в исполнительной и законодательной властях.

Но ведь кто-то должен представлять иное мнение, кто-то должен сказать хотя бы одно доброе слово о судьях. Получается, что кроме самих судей об этом никто не хочет сказать или написать.

Редко, но встречается в прессе восторженная оценка некоторых судебных процессов XIX века, либо одобрительные отзывы о современных судах и судьях, но не в Российской, а в Западной прессе.

Как будто кто-то объявил табу на любую положительную информацию о наших судьях.

Во-вторых, если бы десятки лет я жил и работал среди недостойных людей либо сам в глазах коллег был таковым, то взаимные реверансы были бы вызваны лицемерием и корпоративным единением. Но ведь нет ни того, ни другого, поскольку так долго фальшивить просто невозможно. Все мы на виду: наши дела и нашу жизнь, внешний вид и внутреннее состояние от тысяч людей не спрятать. Именно на судей смотрят очень внимательно, с предубеждением, а значит– с обостренным критическим интересом. Ни один жест, ни одно слово судьи не остается незамеченным.

Но и коллеги хорошо знают друг друга, достоинства и недостатки каждого. Не могут люди быть все хорошими или плохими. Все люди разные. Так же и судьи – разные люди, но еще и судьи. А это уже другой критерий оценок, внутренний прессинг, давящий постоянно, каждый день и всю жизнь, это, если сказать проще, – самоцензура и самоограничение.

Не смог бы руководитель работать среди плохого коллектива десятки лет, как и хороший коллектив не потерпит плохого руководителя столько лет. Несовместимость очевидна. Оппоненты могут возразить: а если и сотрудники и их руководитель плохие, тогда и будет то отрицательное единство. Не станут же они критиковать друг друга? В этих словах есть истина, но она неприменима к судейскому сообществу по одной существенной причине. При всей корпоративности и солидарности особенность судебной деятельности такова, что она публична, гласна, а отсюда и появляется тот мощный общественный контроль, сметающий со своих постов любого судью или председателя суда.

Не сможет судья остаться в своем кресле десяток-другой лет, будучи постоянным объектом народной критики. В такой ситуации количество переходит в качество, и это закономерно. Судья или председатель суда понимает, что при всех его положительных качествах профессия оказалась не его. Не дано некоторым юристам быть судьями и не всегда осознание этого приходит быстро. Длительный, многолетний неправильно избранный путь тоже невозможен.

Суммируя сказанное, я могу утверждать (и в этом достаточно объективен), что судебная система Ленинграда – Санкт-Петербурга за последние сорок лет никогда не была плохой. Судебная система – это судьи. Никогда судьи не были врагами людей, в чем их порой обвиняют горячие головы. Судьи и суды нашего города, как и нашего общества, в принципе не могли и не могут быть таковыми. Судей и людей объединяет одно общество, одна жизнь, культура, традиции, история и повседневность.

Да, судей и граждан разделяет судейский стол, судейская мантия, но этот барьер необходим, чтобы действия и решения судьи не оказались вынужденными, зависящими от симпатий и антипатий, бедности и богатства, слабости и силы тех, чьи проблемы он обязан решить.