– Почему он был в трусах? – спрашиваю я.
– Да жарко было, выше тридцати градусов, вот он и рулил в одних трусах. Ливень с градом продолжались, парень истекал кровью. Наверх по дороге поднимался военный грузовик «УРАЛ». За рулём прапорщик, а рядом с ним офицер в погонах майора. Останавливаю их и прошу помочь. Раненный водитель лежит прямо на дороге перед капотом военного грузовика. Майор отказывается взять раненного, требует освободить дорогу и кричит, что спешит. Бросаюсь к своей машине, хватаю большую монтировку, а пострадавший водитель, в это время, вскакивает с дороги и сгоряча опирается на раненую ногу, руками хватаясь за открытую дверь военного грузовика. Из ноги мгновенно выпирают в разные стороны сломанные кости, и кровь начинает литься на дорогу. Водитель переносит опору на здоровую ногу, и лицо его перекашивается от боли. Он повисает на дверце, и она ходит ходуном.
В это время, с горы вниз спускается «Москвич» и останавливается на правой стороне дороги. Я кричу водителю, чтобы отъехал, иначе его могут ударить сзади машины, идущие вниз с перевала.
Но уже поздно: из мглы вылетает небольшой грузовик и сходу бьёт стоящий «МОСКВИЧ». Машина пролетает вперёд десяток метров, и из неё вываливается, с перекошенным от боли лицом, пожилой мужчина. Ударивший его грузовик валится в правый кювет, но остаётся на колёсах. Водитель, в состоянии гроги, сидит, не шевелясь, в кабине. Кричу водителю «Москвича» – уезжай быстрей, а то ещё ударят, но тот не может отъехать, так как задние колеса блокированы рваным металлом. Гремит гром, сверкают молнии, ливень, град, ветер и почти полная тьма. На мгновение яркие вспышки молнии выхватывают из темноты лежащего на земле и истекающего кровью водителя и несущиеся вниз по течению арбузы, все ещё вылетающие из контейнера. С помощью монтировки освобождаю колеса «Москвича», и водитель, перепуганный этими событиями, быстро уезжает. Водитель, ударивший «Москвич», выскакивает из кабины, подбегает ко мне и начинает обнимать и целовать меня. «Спасибо, друг!!! – кричит он. – Мне теперь ничего не будет, а я думал, что убил его, да он ещё и уехал сам». Начинает плясать на дороге какой-то дикий танец. Сумасшедший дом, – думаю я. В это время снизу в гору поднимается «Жигули» и останавливается за военным грузовиком. Я с монтировкой подскакиваю к нему. Вид, конечно, у меня был страшен: растрёпанные волосы (тогда они ещё были), безумное выражение глаз от пережитого ужаса и монтировка в руке. Пожилая чета, сидевшая вы машине, вжимается в кресла от страха. Я прошу подвести пострадавшего до ближайшей больницы. Мужчина достаёт из багажника одеяло и стелет его на заднее сиденье, на него мы укладываем водителя, уже без сознания от болевого шока. В это время военный УРАЛ рвёт с места происшествия, а я кричу ему вслед: «Майор!!!! Приедешь в часть, сними погоны и отнеси их в туалет, – но он, конечно, уже меня не слышал.
Сын Ибрагима смотрит с восхищением на отца.
– Пап, ты мне этого никогда не рассказывал.
– Не просил, вот и не рассказывал. Вот, человек пишет книгу, хорошо меня попросил.
Прощаюсь с ними и продолжаю путь. Но, как оказалось, мне ещё придётся встретиться с ними часом позже.
Поднимаюсь на вершину перевала, звонит Татьяна, и я начинаю ей рассказывать о замечательном ингуше Ибрагиме. В это время останавливается знакомый КАМАЗ, из него выскакивает Ибрагим, бежит ко мне и протягивает мне 100 рублей. «Это тебе, Сергей, на магарыч», – сказал он и быстро уехал.
