Есть такие края… - страница 12

– Это где же Французская горка находится? Что-то я такого места не знаю, – сказал хозяин.

– Под Миассом, – ответила гостья.

– Так это ж километров сто пятьдесят… Как вы за сутки-то дошли? Хотя под землей… Кто его знает…Как звать-то тебя?

– Ольга.

– Олена, значит. А меня зови Дмитрий Кириллович.

На Ольгу повеяло чем-то родным и до боли знакомым. Дмитрий Кириллович, так завали ее прадеда, который погиб на войне, но которого в семье часто вспоминали. И она сама ходила с его портретом на шествие Бессмертного полка, когда никого из старших уже не было в живых. «Неужели он?» – подумала Ольга. На фотографию не похож совсем. Но дома, когда еще были живы дед и бабушка, ее звали Оленой, хотя на Урале часто переиначивали имена.

– Ну, стало быть, так. Сейчас тебе надо отдохнуть. Это пионерский лагерь, дети, понятное дело, разъехались, учатся, а я сторожу. Есть здесь один отапливаемый корпус, сюда начальство в баню приезжает. Я тебя сейчас туда определю, помоешься, поспишь. А завтра видно будет.

Ольгу захлестнуло чувство неизъяснимой благодарности, она подумала, а что если бы она вот в таком положении оказалась в России в 2020? Да на порог бы близко не пустили, подумали бы бомжиха, пусть подыхает в лесу.

Дмитрий Кириллович повел гостью по узкой аллее, по бокам которой были расставлены гипсовые скульптуры юных пионеров. На Ольгу медленно наплывало узнавание. «Это же наш лагерь, где я отдыхала младшей школьницей, или другой, очень похожий!» – думала она, но не решалась ни о чем спрашивать. Вскоре они подошли к двухэтажному кирпичному корпусу. Старик открыл дверь, они прошли по ковровой дорожке в довольно просторный холл. Там стоял диван и огромный ламповый телевизор «Темп», невероятная роскошь по тем временам. Ольга осталась в холле, а дед заглянул в соседнюю комнату, достал оттуда подушку и две простыни, потом прошел в конец здания, что-то включил, послышался ровный гул работающего механизма. Вернувшись, он сказал: «Здесь на диванчике переночуешь, за собаку не беспокойся, я сейчас своих кормить буду, ей тоже каши дам. Прямо по коридору – сауна. Помоешься, за собой все прибери. Сейчас протопится, отключится сама по себе». С этими словами он вышел, в замке повернулся ключ. «Закрыл, – забеспокоилась Ольга, – а ты бы не закрыла? Здесь такие ценности, а ты – не пойми кто». В ожидании теплой воды, женщина решила включить телевизор. Она прекрасно помнила, как управляться с этой техникой. Щелкнув тугим выключателем, она подождала несколько минут, и вот на экране появилось изображение. Переключая каналы, круглой ручкой, она убедилась, что их всего два. По первому шел шпионский фильм всех времен и народов «Семнадцать мгновений весны», а по второму чопорная дама с высокой прической читала новости. Новости все были хорошие, о том, что выполнили и перевыполнили, ввели в эксплуатацию новые мощности и построили животноводческий корпус на тысячи голов скота. Слушать это было намного приятнее, чем сообщения о бесконечных военных конфликтах, непонятных вирусах и микроскопических стройках. Правда, теперь какой-нибудь коровник в селе отремонтируют и трубят об этом на всю страну. Как они докатились до жизни такой? Она уже много лет жила с чувством вины, которое мало кто разделял из ее поколения. Да, это они, которым в девяностые было по двадцать – тридцать лет развалили Великую страну. Это их поколение так жаждало свободы, секса и рок-н-рола, что как только их поманили призраком легкого обогащения, они забыли и предали все, чему их учили. Все они думали, что вот теперь, помотавшись по турецким и китайским базарам, вмиг станут миллионерами. И они стали, когда рубль обесценился до невозможности. И они перестали быть инженерами, учителями, врачами, а гордо именовали себя предпринимателями. А некоторые, еще более гордо – бандитами. Что мы имеем теперь? Разрушенные заводы, отсутствие нормальных рабочих мест, и как следствие, социальных гарантий. Медицина за деньги, обучение – дистанционное. Как говорится, за что боролись …