Есть только дорога… - страница 31

– Братишка, шварцмюллер питерский в канале?

– Да.

– Я сзади на маленьком еду, моргнёшь, где можно обогнать?

– Хорошо…

Фура моргнула правым поворотником. Батюшка рванул вперёд.

– Спасибо, удачки, с Богом…

– Взаимно…

…Лёша выходил из квартиры Этл, на третьем этаже.

– Ну что, понравилось? Не страшно стопом ездить?

– Прикольно.

– Вот. Приезжай если что.

– Я здесь учиться буду, в Лестехе. И жить в общаге.

– Ну, быть тебе Лешим тогда.

– Давай счастливо. Рад познакомиться.

– Я тоже.

Обнялись на прощанье. Неслыханное дело в мировоззрении семнадцатилетнего Лёхи, где мальчик и девочка не обнимались, если не "мутили"

– Чё смутился? Всё гораздо проще, чем тебе кажется. И не вздумай в меня влюбиться.

– Ага. "Не думай о белом медведе"60. У меня так-то есть девушка.

– Ну, вот её и обкатаешь.

Лёха, конечно, врал. Девушки у него тогда не было, была влюблённость. Безответная, как это часто бывает в семнадцать лет. И вряд ли бы одобрившая поездки стопом и общение со странными людьми. А может Лёша напридумывал себе? Хрен знает. А Маша-Этл с тех пор стала для Лешего эталоном дружеских отношений между парнем и девушкой…

Прошло три года. Леший поучился в универе, поездил стопом. Выпнулся из общаги. Отчислился из универа. Не ушёл в армию. Повалялся в больнице с сотрясом. И продолжает ездить до сих пор.

Сейчас Леший едет из Кольцово на "стрит".

"Следующая остановка – Шарташ. Осторожно двери закрываются", – сказал динамик над головой.

"Три года стопа? Много или мало? Не знаю ещё. Сейчас к философам за гитарой, потом от них можно сразу сесть на трамвай. И поработать по трамваям", – думал Леший.

Глава 4. Август. Шаманы.

На станции Шарташ Леший выпрыгнул из электрички. "Следующая остановка – Первомайская. Осторожно, двери закрываются", – сказал ему на прощание голос тётушки-автоинформатора.

"Интересное наблюдение, что во всех городах автоинформаторы говорят по-разному. У нас так. В Новосибе как будто интеллигентно проговаривая, по-сибирски скатывая на "-е" последнюю гласную. А в Московских электричках вообще голос девочки-подростка, которая будто говорит с улыбкой", – думал Леший.

Зелёно-жёлтое тело червя-электрички меж тем уползало в сторону Первомайской, а Леший шагал по деревянным мосткам между рельсами. Отсюда до "Философов" было пятнадцать минут пешком.

"Философами" Леший называл квартиру своей преподавательницы по философии, Жанны Андреевны. Она жила там с дочкой. Обе ездили автостопом и вписывали народ. Когда Жанна уезжала надолго, квартира превращалась в настоящий автостопный флэт, потому как Рита, её дочка – существо компанейское. Жанна иногда зимой проводила "философские вечера", куда приходили студенты, где читали диалоги Платона, Генри Торо, учились медитировать и слушали исламские и индуистские духовные песни. О чём говорить, если в одной из комнат две стены из четырёх были заняты книжными полками.

Так вот, Леший хранил там гитару. Кто-нибудь, Жанна или Рита, были с ним на созвоне. И если даже их не было дома, в квартиру всё равно можно было попасть. Потому что там всегда кто-нибудь был.

Вот и на сей раз у "Философов" обитал Йети. Человек из Мурманска, йог и вегетарианец.

– Привет.

– Здорово, Йети. Я за гитарой.

– А тебе барабанщик не нужен?

– Сегодня нет. Я же с трамваев начну.

– Чаю хоть попей.

– А вот это не откажусь. У меня есть погрызюхи с собой.

– Вегетарианские?

– Нет блин, печенье с мясом. Специально для тебя.