Есть только дорога… - страница 68

"Жалко, что нет с собой фотоаппарата. Хотя ни одна камера не снимет то, что я сейчас вижу и чувствую. Лучшая фото и видеокамера – собственные глаза. На них снимается лучшее кино"

В ночи мелькнули огоньки Бажуково. Леший махнул рукой любимым местам. Дальше поезд сначала разогнался, а потом, замедлившись почти до пешеходной скорости, стал входить в поворот. Здесь на железной дороге сделана огромная трёхкилометровая петля, с помощью которой железная дорога опускается с высоты около семидесяти метров к деревне Аракаево. Замелькали справа огоньки старинного села, сразу повеяло влагой с реки и пруда. Потом прогрохотал под вагоном высокий аракаевский мост – третий мост, по которому железка пересекает Сергу. Затем со всех сторон вокруг железки возникла каменная стена выемки – поезд подъезжал к станции "Михайловский завод" и убавлял ход снова.

Тут Леший уже решил слезть с брёвен, потому что неизвестно было, сколько поезд простоит здесь. Промелькнул прожектор. Он вжался в железную стенку, накрыв рюкзак и светлые части своей одежды чёрной клеёнкой дождевика. Поезд встал. Толчок, грохот – и резко повисшая тишина, сквозь которую спустя полминуты стало слышно урчание локомотива и лай деревенских собак. И ни одного человеческого голоса. Лешему хотелось поссать. Он тихонько спрыгнул в межвагонку на свой страх и риск, облегчился и запрыгнул обратно. Как раз вовремя, потому что спустя пару минут мимо прошла тётка в оранжевой жилетке. У тётки шипела рация, что-то говорила. Лешего опять не заметили, тётка миновала лешевский вагон, отвернувшись.

"Опять повезло. Будто "ведёт" меня что-то. Или кто-то. Разбудил же Волк меня у моего уёбищного костерка. Видели бы этот костерок мои друзья-туристы – посмеялись бы, как я его развёл. Хотя мне не перед кем понтоваться сейчас. Да и впредь", – думал Леший.

"Со второго пути три тысячи сто пятьдесят третий на Бердяуш отправляем!", – раздалось над станцией. Леший приготовился. Сел "по-турецки", опёршись о стенку вагона.

Гудок. Рывок с грохотом! Состав тронулся и покатился мимо жёлто-коричневого здания станции, мимо старинной водонапорной башни и дальше. Когда протряслись на последних стрелках, и грохот сменился монотонным стуком колёс, Леший слегка подсветил телефоном рюкзак, достав из него термос.

"Да, в этих краях я ещё не бывал вообще. Что там по порядку: Сказ, Арасланово, Табуска, Нязепетровск, Ураим, Ункурда, Ургала, Злоказово, Движенец, Куса, Чеславка, Жукатау, Бердяуш, – вспоминал, задрёмывая, Леший заученные наизусть названия маленьких глухих полустанков, разъездов и городов, – это сколько ж мне ехать предстоит?"

Станции Сказ и Арасланово поезд проехал, не останавливаясь вообще. Лишь мелькнули огоньки посёлков, прожекторы станций, покачался вагон на стрелках разъездов, а поезд снова нырял в объятия сырого холодного ветра.

Леший дремал, подложив под спину рюкзак. Временами вздрагивал и просыпался, спасаясь от холода чаем из термоса и кусками батона.

Меж тем звёздное небо заволокло облаками, луна с небосвода пропала, и начались предутренние сумерки. Поезд мчал по берегу Уфы, подъезжая к Нязепетровску. Прогремел мост через Уфу.

"Здесь надо тихариться, – думал Леший, – стоянка тут должна быть долгой"

Поезд проходил стрелку за стрелкой "малым ходом", толкнулся и остановился. Леший сидел очень тихо, боясь чихнуть или шевельнуться. Мимо вагона прошагали два железнодорожника, но опять какая-то невидимая сила отвернула их глаза от Лешего. Они были слишком заняты возвышенной беседой меж собой: