Есть все основания полагать, что тут более пятидесяти тысяч слов - страница 7

Гришин сидел на уроке и нервно дожидался звонка. Это был последний урок, и он с нетерпением ждал его конца, чтобы отправится к дому Антона и намылить ему физиономию, за то, что тот увел у Сергея девушку. Хоть это было и не так:

– Этот ботаник не появлялся неделю. – Говорил Гришин друзьям. – Боится меня, знает, что влетит ему, ну ничего, сегодня ему точно влетит.

Звонок прозвенел.

Дети покинули классы и спускались по лестницам вниз, чтобы покинуть школу на выходные. Сначала все проходили мимо странного мемориала внезапно появившемуся посредине дня на самой главной стене школы, в холе, где располагались школьные призы и награды. Но затем остановился один ученик, затем второй. Громкий, школьный гул постепенно совсем стих и в холе собрались ученики со всей школы. Они стояли молча и смотрели на стену с мемориалом. Послышались всхлипывания, вскоре и плачь сожаления, скорби, печали.

Гришин протиснулся сквозь молчаливую толпу, ближе к мемориалу у которого в парадной форме стояли двое вооруженных, солдат. Не шевелясь, по стойке смирно, они несли службу и дань уважения. Сергей поднял глаза и прочитал золотые надписи, выгравированные на черном мраморе:

«В этой школе учился

Беркут Антон Александрович.

Верный друг, прекрасный ученик, доблестный солдат.

Этого камня не хватит

Чтобы рассказать все достоинства Антона Александровича,

Который погиб, исполняя свой долг,

Защищая своих товарищей, спасая жизни невинных.

Ты навсегда останешься в наших сердцах и памяти.

Твоя черная маска отныне снята

Покойся с миром»

Сергей молча смотрел на мемориальный камень, намертво приделанный к стене, и только одному богу было известно, что творилось в его голове. Только с тех пор он очень сильно изменился.

Рядом с Гришиным стоял мальчишка лет восьми и громко хлюпал носом. Сергей опустился перед юнцом на одно колено и спросил:

– А ведь ты с ним дружил, верно?

– Да! – Шмыгнул Тимка. – Он обесял велнуца.

– А ты не бойся, дружок. – Сергей погладил мальчишку по голове. – Поверь мне, там где он теперь, ему хорошо.

– Плавда?

– Правда! – Ответила Тэа, по ее щекам текли соленые ручейки.

В дверь позвонили, и Тэа направилась открывать:

– Ты куда это? – Заворчала мама. – Ты иди давай сиди. Мне еще не хватало, что бы моя дочь в таком положении, за дверями бегала.

– Ну мама! Я же беременна, а не тяжело больна.

– Уже седьмой месяц я знаю, что ты беременна, ну послушайся маму, не перетруждайся, а!

– Ой, мам! – Заулыбалась девушка.

В дверь снова позвонили. Антонина Сергеевна отварила дверь.

Молодой человек в офицерской форме отдал честь и спросил:

– Скажите, здесь ли проживает Соколова Тэа Дмитриевна?

– Мам, кто там?

– Тэа? Тэа Дмитриевна?

– Да это я! Кто вы?

– Я, Ястреб! О, простите! – Поправился солдат. – Меня зову Евгений, мой позывной Ястреб, я служил вместе с Антоном. Простите, что так долго задержали, но сами понимаете бюрократия, вечно у них все не так.

– Что задержали? – Улыбнулась Тэа.

Малыш стукнул маленьким кулачком из нутрии живота:

– Ой! – Просияла девушка. – Он зашевелился мама, иди скорее потрогай. Женечка потрогайте. Да не смущайся, солдат. – Засмеялась Тэа.

Женя покраснел, но вдруг расплылся в улыбке, как ребенок получивший конфету:

– Он живой!

– Конечно же, живой Женечка!

– Значит нам еще есть за что бороться. – С этими словами Евгений взял за руку девушку и вручил то, что принес. Тэа разжала кулак. На ладони лежала половинка золотого медальона с надписью: