Артур с внутренним беспокойством следил за тем, как ребята распределяются по лужайке и встают друг напротив друга в боевые позиции. Он совершенно не имел желания драться с кем бы то ни было, тем более после всей той ахинеи, что выдал прославленный учитель. Джехар, впрочем, бросил в его сторону взволнованный и вместе с тем строгий взгляд, который явно побуждал к подчинению. Жаба, неловко переминаясь с ноги на ногу, встал напротив Артура. Он казался жалким в своей мокрой одежде, с обвисшими паклями волос, со стекающей по лбу влагой, испуганный и сморщенный, как застарелая бородавка, весь дрожащий от неприкрытого ужаса. В физическом плане он серьезно уступал своему противнику, что не могло не страшить его до дрожи в коленках. Действительно, Артуру хватило бы нескольких, а то и одного удара, чтобы повергнуть беднягу наземь. Клипсянин, нахмурившись, наблюдал за остальными. Новоиспеченные борцы с таким ожесточением смотрели друг на друга, словно и впрямь готовы были пойти на самое страшное – убийство. Борьба, как средство самообороны, сама по себе не несет какой-то неправильной или безнравственной идеи. Однако драка, приправленная теми философскими рассуждениями, которые им только что выдал учитель, представлялась весьма сомнительным времяпрепровождением.
– По моему сигналу – начинайте! Победители освобождаются на сегодня от работ! – провозгласил учитель и почти сразу же звучно хлопнул в ладоши, да так, что все его подбородки дружно затряслись, морально поддерживая своего обладателя. Началась беспорядочная возня в грязи, сопровождаемая плеском, боевыми выкриками, стонами и барабанной дробью дождя. Джехар в два счета расправился со своим соперником, Спайк верещал и кричал, как злобная собачонка, Азор дрался так же, как и вел себя в жизни – неторопливо, нехотя, с ленцой, грациозно и в целом незлобно. Чанг же, казалось, просто беспорядочно махал перед собой кулаками, не имея четких представлений об искусстве ведения боя. Да и вообще, за отсутствием правил, бой походил на какую-то бессмысленную потасовку, что, впрочем, по всей видимости ужасно нравилось преподавателю, лицо которого раскраснелось от удовольствия.
– Смысл сегодняшнего занятия не в том, чтобы освоить какие-то техники, – продолжал с важностью провозглашать он. – А в том, чтобы выявить среди вас по-настоящему сильных людей, способных бороться и созидать новое!
Жаба с самым затравленным видом глядел на своего соперника. От его былого норова не осталось и следа; с приездом в Доргейм он превратился в совершенно другого человека.
– Т-ты сильнее, – прошептал он, слегка заикаясь. – Я готов немедленно сдаться, прошу, только не бей меня.
– Я и не собирался, – успокоил его Артур. – Но давай хотя бы сделаем вид, что деремся.
И они дружно принялись имитировать драку – надо сказать, весьма вялую и унылую. Но если им и удалось обмануть преподавателя, то была тут одна пара глаз, куда более проницательных и всеведущих. Оделян не дралась с остальными, но в упор смотрела на Артура и Жабу. Выражение ее лица было столь язвительным, что у клипсянина сразу закралась мысль о том, что девушка легко догадалась об их маленьком обмане.
Как бы то ни было, им все же удалось на какое-то время избежать навязчивых реплик господина Шандонэ, наблюдавшего в основном за теми, кто дрался совсем уж плохо. Если более слабый проигрывал или уступал по силе сопернику, учитель принимался всячески его унижать, понуждая того бороться. В какой-то момент ему пришла в голову еще одна «замечательная» идея: совершить ротацию и заменить участников. Он с гордым выражением лица вывел в центр поляны какого-то здоровенного парня.
