Я поднимаю грязную одежду с пола гостиной и запихиваю ее в рюкзак, чтобы отнести Агнес. Под джинсами обнаруживаю многострадальный генкит – старую модель портативного компьютера с кабелем для подключения к панелям. Генкиты используются для доступа, кодирования, редактирования и настройки программного обеспечения гентеха или загрузки алгоритмов и их обслуживания. Технически, это не компьютеры, но если я хорошенько попрошу свой, то он станет вести себя как один из них, поэтому этот малыш мой верный напарник последние два года.
Я включаю его и раздумываю, взять ли с собой, пока девяносто пять процентов треснувшего экрана приветственно мигает, возвращаясь к жизни. В меню появляется запрос на чат, а на экране всплывает женское лицо. Доктор Аня Новак. Алые волосы, ногти цвета розового дерева и фирменная улыбка, которую она демонстрирует всему миру три раза в день. Она – лидер «Небес», плохо организованной группы выживших, решивших после вспышки противостоять «Картаксу», когда его войска попытались захватить все, что осталось от мира.
Конечно же, они сделали это для того, чтобы «помочь» нам. В «Картаксе» всегда стремятся «помочь». Они помогли папе сесть в вертолет, дважды выстрелив в него. Они помогли выжившим после вспышки, распустив все правительства в мире, захватив средства массовой информации и убедив людей спрятаться в их огромных подземных бункерах.
Тогда это казалось хорошей идеей. Если бы я не знала о них, то, как и большинство местных жителей, встала бы в очередь на получение места в ближайшем бункере, «Хоумстэйке». Еда, кров, воздушные шлюзы. Защита от вируса. У большинства людей не возникло ни одного возражения.
Но не у меня. Папины слова все еще звучали в ушах, как и звучат до сих пор: «Никогда не позволяй им тебя поймать». И конечно, даже несмотря на то, что там не ловили никакие сигналы, а бункеры хорошо охранялись, до нас доходили слухи об ужасах, творившихся там. Люди жили в темных, грязных камерах. «Картакс» перехватил контроль управления над их панелями, стирая все нестандартные алгоритмы и коды. Охрана безумствовала. Семьи разделяли.
И варианты становились очевидны: либо вы рискуете жизнью на поверхности, либо лишаетесь всех прав и живете в камере за воздушными шлюзами.
Думаю, и так понятно, что не всем пришелся по душе этот выбор. Тогда-то и возникли «Небеса».
Новак машет мне рукой с треснувшего экрана генкита. Большинство людей звонят по VR, так что мне пришлось воскресить стареющий видеокод, чтобы разговаривать с ней. На мгновение ее лицо застывает и окрашивается в зеленые и фиолетовые тона из-за искажений слабых спутниковых сигналов. У генкита сигнал в хижине лучше, чем у моей панели, но отставаний и зависаний все равно много.
Она улыбается:
– Добрый день, Катарина.
Я вздрагиваю. Сеть «Небес» зашифрована, но я все равно не люблю использовать свое настоящее имя. В «Картаксе» считают, что я умерла во время вспышки, и мне бы хотелось, чтобы там и дальше так думали.
– Прости, Рысь, – говорит она. – Я получила код от астмы, который вы прислали. Благодаря вам малыш в Монтане дышит самостоятельно. У меня есть сюжет, готовый к трансляции. Мне бы хотелось, чтобы и вы появились в эфире.
– Нет, – взмахнув рукой, отказываюсь я. – Ни за что.
Новак молчит, пока мои слова летят к ней от спутника к спутнику, на что требуется несколько мгновений. А затем она вздыхает. Этот разговор мы ведем каждый раз, когда я краду с серверов «Картакса» код и отправляю его в «Небеса». Это еще один способ, которым «Картакс» пытается нам помочь – он скрывает медицинские алгоритмы и предоставляет их лишь людям в бункерах. Если вы заболели или вам стало плохо, вы не можете просто скачать лекарство, как делали это раньше. Придется отправиться в бункер или страдать в одиночку.
