Скорая помощь отвезла Зою с сыном в инфекционное отделение. Когда Зоя вошла в изолятор, она сразу вспомнила школу, похожую на каземат, где она проучилась с 5 по 7 класс. Те же тёмно-зелёные стены, низкий потолок, серый бетонный пол и полуслепые окна. В этом склепе стояла одна железная кровать для ребёнка и стул рядом с ней. Матрас обшит толстой тёмно-зелёной клеёнкой. На стуле – стопка пелёнок. В комнате было холодно, хотя в мае уже светило яркое солнце. Положив Лёнечку на кровать и укрыв его тощим одеяльцем, Зоя села на стул и заплакала. Вскоре пришла медсестра, взяла жидкость, которая вытекала из малыша и сообщила, что Зое лучше пойти домой – вторая кровать здесь не положена. Дикость какая! Конечно, она осталась, понимая, что ей придётся спать, сидя на стуле, и опираясь на кроватку. Оставить ребёнка в таком состоянии, да ещё в такой обстановке, было для неё невыносимо.
Часа через 2 пришла медсестра и сообщила, что у Лёни палочка коли о – 111, иными словами, воспаление кишечника. Ребёнок её уже не плакал, а тихо стонал. Дали ему лекарство, но его сразу вырвало. Стали делать уколы. Зоя старалась облегчить его страдания – брала его на руки, поглаживала ему спинку. Ему становилось легче, и он ненадолго засыпал у неё на плече – до следующего приступа колик. Грудь он не брал, и ей приходилось сцеживать молоко. Организм его совсем обезводился. Зоя попросила кипячёной воды и старалась напоить его с ложки. Приходилось часто менять пелёнки – и днём, и ночью. Лёня лежал в кроватке, и был похож на сдутый шарик. На другой день Зое сказали, что придётся сделать ему внутривенное вливание. Его забрали и понесли. Она пошла следом – процедурная находилась на 1 этаже. Дверь прикрыли, но Зоя всё слышала. Она услышала сильные шлепки и Лёня закричал. Оказывается, внутривенное вливание делают малышам в голову, а чтобы проявились вены, его сильно шлёпают по попе, ребёнок плачет, и вены набухают. Какая мать это вынесет! У Зои подкосились ноги, и она села на пол, захлёбываясь от рыданий. Вышла медсестра, дала ей успокоительное питьё, потом помогли донести Лёнечку с повязкой на голове.
Вливание помогло, и ночью он немного поел маминого молока и поспал. Задремала и она. Всё это время она ничего не ела, и спала урывками.
Оказывается в больницу с передачей приходил Виталий, но передачу у него не приняли, потому, что инфекционное отделение, да ещё в изолятор, ничего, не принимали. А то, что за ребёнком ухаживает мать, и она тоже, должна есть, – никого, не волновало. Тем более что находилась она рядом с сыном «незаконно».
Утром опять уколы и снова он взял грудь. Она поняла, что он пойдёт на поправку, но не в этой обстановке. Хорошо, что было тепло. Она завернула его в пелёнки, и ушла из больницы. Откуда силы взялись! Она, сама обессиленная, несла сына домой, потому что оставить его там не могла, и остаться там сама тоже не могла. Шла через поле вдоль длинного забора. Ей всё время хотелось присесть к забору, а ещё лучше прилечь, но краем сознания она понимала, что если сядет, то уже не сможет встать. И она заставляла себя идти дальше. Она дошла до маминого дома, отдала бабушке спящего ребёнка, легла на её кровать, и провалилась в сон.
Разбудила её бабушка – она переодела Лёню, и Зоя дала ему грудь, и он снова поел и уснул. Вечером Зою проводили домой. Свекровь приняла её в штыки. Она сказала, что из больницы приезжали и грозились подать на Зою в суд, если ребёнку будет хуже. Но хуже ему, к счастью, не стало – он шёл на поправку. Свекровь сменила гнев на милость, и стала давать Лёньке кипячёную воду с крахмалом. Помогло, понос прекратился только через неделю, но температуры уже не было, и малыш брал грудь. Виталька выносил его на улицу, когда приходил с работы. Больничный лист Зое не дали. Пришлось написать заявление в счёт отпуска, но это – уже мелочи жизни. Главное – удалось спасти её сокровище.
