«Этернум». Том II - страница 8

– Значит, два аргианина, три галлийца, один драйд и Тер-Шелл, всего семь. Доктор восьмой и наша Бернович девятая, – в уме произвел подсчет Майкрофт, – шеф, как наладите оборудование, телепортируйте девятерых.

– Есть, сэр, – откликнулся главный инженер, – я активно над этим работаю.

–Мистер Греймар, вы с Эшби оставайтесь на станции и ждите дальнейших распоряжений, – приказал капитан, – вернетесь на шаттле. У меня родилась идея, но мне нужно немного поразмыслить над ее реализацией. Конец связи.

– Меня одного пугают его идеи? –сверкнул ослепительной улыбкой Маркус. Кожа цвета горького шоколада разительно контрастировала с жемчужной белизной зубов, и когда доктор широко улыбался, мне невольно хотелось плотно зажмуриться в инстинктивном стремлении уберечь глаза от неминуемого ожога сетчатки, – неужели никого не напрягает, что у нас на борту вот-вот объявится Командующий Спецкорпусом X?

– Напрячься здесь впору самому Тер-Шеллу, но в своем нынешнем состоянии он и этого сделать не может – мстительно усмехнулся Греймар, – ему, наверное, в кошмарном сне не снилось, что однажды он окажется настолько беззащитным. Тер-Шеллу неимоверно повезло, что мы не дали таргам высадиться на станцию. Между прочим, их капитан был настроен очень агрессивно.

– А ты, смотрю, тоже не испытываешь благоговения? – на мгновение оторвался от консоли Эшби, – я думал, что служба в Спецкорпусе – это потолок мечтаний каждого безопасника.

– Упаси меня Ториас от такого счастья, – всуе помянул верховное рутианское божество Греймар, – я, конечно, не умаляю заслуг Тер-Шелла, но мне глубоко претят его методы. Не зря же говорят, что агент Спецкорпуса – это не должность, а диагноз. Кстати, энсин Бернович, вы на удивление хорошо выглядите после допроса, что-то это мало похоже на Тер-Шелла!

– Вы не поверите, сэр, но со мной адмирал был предельно обходителен, – не покривила душой я, – потчевал меня обедом и собственноручно разливал по чашкам аргианский чай. И даже сопровождая меня в мнемотехническую лабораторию, он продолжал вести себя по-джентльменски, как будто не мозги мне собирался выжечь, а на свидание пригласить. Так что, видимо, набор методов у адмирала достаточно обширен.

– Типичный марнельский прием! – презрительно фыркнул Греймар, – изобразить флирт, заманить жертву в ловушку и усыпить бдительность красивыми словами. Настоящий заурит никогда бы себе такого не позволил, но где зауриты, и где Тер-Шелл…

– Простите, сэр, а как же его имплант? – не смогла сдержать любопытства я, – разве адмирал не доказал, что он достоин камня Орн, пройдя ритуальные испытания на Заурии?

– А этого мы уже никогда не узнаем, энсин, – выразительно скривился рутианин, – но у меня большие сомнения, что Тер-Шелл честно заслужил свой имплант, да и, полагаю, не только у меня.

– Не боитесь, что все разговоры на станции записываются? – поинтересовался доктор.

– Думаете, если бы у меня были хотя бы малейшие подозрения на этот счет, я бы вообще открыл рот? – пошевелил роговыми пластинами Греймар и вдруг заговорщически подмигнул, – а вот всё сказанное вами может быть использовано против вас.

– Грей, я всё, можно наводиться, – прервал занимательную беседу лейтенант Эшби, – и когда будешь строчить свои донесения, прими во внимание, что я о Тер-Шелле даже словом не обмолвился.

VI

Всё это было бы очень смешно, не будь оно так грустно, и я вдруг отчетливо поняла, что самозабвенно сплетничать о загадочном прошлом Главы Спецкорпуса я начала вовсе не из-за тайного пристрастия к распространению слухов, а в первую очередь в стремлении хотя бы на время заглушить нестерпимую боль, пронзившую всё мое существо, когда доктор Маркус подробно описал мне текущее состояние ригорца. Пока мы тут соревновались в остроумии, Рэнд умирал в медицинской капсуле, а ведь только благодаря тому, что он не пожалел своей жизни ради спасения экипажа, у каждого из нас до сих пор имелась возможность не просто свободно дышать, но еще и ерничать на злобу дня. Да, нам всем была нужна психологическая разгрузка, однако, лично я испытывала жгучий стыд за свое легкомысленное поведение, чрезвычайно неуместное на фоне трагических событий.