Этернум - страница 39

В кабине турболифта никто из нас двоих так и не проронил ни слова, но я буквально кожей ощущала витающую в воздухе недосказанность. Я-то все выложила, как на духу, а вот мой безмолвный визави не спешил раскрывать карты, и между нами стремительно нарастало напряжение. Коммандер Рэнд, или точнее сейчас уже капитан Рэнд, ни на миг не терял внешнего хладнокровия, но я могла лишь предполагать, что творилось у него в душе с тех пор, как он был вынужден взвалить на себя тяжкую ношу ответственности за судьбу «Этернума». Обычная безэмоциональность ригорца не позволяла мне проникнуть сквозь плотную завесу отчуждения, и я давно привыкла, что наш старпом- классический черствый сухарь и эталонный солдафон, для которого в корне недопустимо даже малейшее отступление от Устава Космофлота, но в экстремальной ситуации я внезапно увидела Рэнда с другой стороны. И пусть мне по-прежнему было крайне неуютно находиться в его обществе, я с изумлением признала, что степень дискомфорта постепенно снижается пропорционально длительности нашего тесного взаимодействия. До сегодняшнего дня мы с ригорцем почти не пересекались, вращаясь в совершенно разных кругах, и если мы и встречались на палубах звездолета, то лишь обменивались дежурными приветствиями и дальше шли по своим делам. Я ничем не выделялась среди экипажа, и когда я бледной тенью скользила по коридорам, на мне, как правило, не останавливался взгляд. Да и плоды моих усердных трудов на ниве электронного документооборота мало кто по-настоящему ценил, а большая часть команды искренне считала, что Административный Корпус – это самое бесполезное подразделение в Космофлоте, и я самозабвенно бью баклуши, сидя при этом на полном государственном довольствии. Что касается старпома, то какую бы директиву не спустило командование, он тут же брал под козырек и рьяно выполнял поступивший приказ, руководствуясь принципом, что начальству виднее, и раз адмирал Беггсор сумел доказать необходимость присутствия администратора на борту, значит, тут и обсуждать нечего. В сущности, мы оба являлись не более, чем толковыми исполнителями, а принятие волевых решений судьбоносного характера всегда было прерогативой капитана Майкрофта, и даже когда тот отлучался на планету со словами «Коммандер Рэнд, корабль ваш», ригорец опирался на четко прописанные инструкции и неукоснительно следовал букве Устава. Я знала, что все старшие помощники обязательно проходят программу подготовки капитанов, но при всем моем уважении к Рэнду, я слабо представляла его в кресле Майкрофта, как если бы старпом был рожден для роли «второго номера». И вероятно, тем сложнее ему было свыкнуться со своим нынешним статусом. Безусловно, ригорец предпринимал всё возможное, дабы не опорочить «честь мундира», и справедливости ради, ему это пока удавалось, но я интуитивно догадывалась, что за обманчивой невозмутимостью кроется панический страх не справиться, и если с канцелярской крысы из Административного Корпуса, как говорится, были взятки гладки, то старпом, нет, даже не старпом, а исполняющий обязанности капитана, не имел права на ошибку.

Опустевший мостик встретил нас гнетущей тишиной, и на мгновение мне вдруг даже показалось, что я никуда и не уходила, а все эти безумные события в инженерном отсеке, от воспоминаний о которых у меня до сих пор вставали волосы дыбом, всего лишь пригрезились в бреду. Мелкая россыпь незнакомых звезд на черном полотне бескрайнего космоса гипнотизировала завораживающей, чужеродной красотой и, словно магнитом, притягивала взгляд, заставляя неотрывно созерцать открывающееся снаружи зрелище в благоговейном трепете перед необъятностью вселенной. Неудивительно, что испокон веков людям было свойственно верить, будто из этих темных глубин на нас бесстрастно взирала некая высшая сущность, сотворившая воплощенное совершенство и теперь снисходительно наблюдающая, как внизу деловито копошатся обитатели очередного муравейника. Если судить в масштабе вечности, с тех дней, когда лучшие умы человечества даже в самых дерзких мечтах о покорении космоса не мыслили дальше пределов Солнечной системы, прошло ничтожно мало времени, а современные двигатели только сравнительно недавно сняли ограничения по дальности полетов, но даже сейчас, в эпоху бурного научно-технического прогресса, нам предстояло пройти еще очень длинный путь, чтобы полностью избавиться от подспудного чувства собственной незначительности, особенно сильно обостряющегося в моменты единениями с потрясающе величественными пейзажами распростертой за стеклом иллюминатора бездны.