– Ты даже не представляешь, насколько я сердита. Если это какой-то трюк, если ты пытаешься заставить меня работать с Финном или воссоединиться с Себастьяном, то очень скоро ты познаешь всю мощь моего гнева.
Он ухмыляется.
– Принц Ронан знает, что не может явиться в этот дворец без приглашения. Если он это сделает, он рискует развязать битву, которую наверняка проиграет. Но я все равно невероятно хочу его пригласить, хотя бы чтобы позволить тебе выпустить сдерживаемую ярость. Презабавное бы вышло зрелище.
Я склоняю голову и делаю долгий, медленный вдох.
– Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что невежливо копаться в мыслях и эмоциях другого человека?
– Прости, – вздыхает он. – Я веду себя как бесчувственная скотина, но клянусь, я желаю тебе добра. Просто с тех пор, как два таких сильных мужчины сражались из-за женщины, прошло много веков. Целые тысячелетия. Тогда это тоже были два брата, и в этот раз все так же важно, как и в тот. – Он щелкает пальцами, и на столе рядом с моей вилкой появляется бокал вина. – Предлагаю в качестве извинения бокал моего лучшего вина.
Я не обращаю внимания на бокал и поднимаю голову.
– Ты постоянно повторяешь, что за меня борются двое мужчин. Почему ты так говоришь?
– Принц Ронан и принц Финниан? Тебе это ни о чем не говорит? Или за тебя борются еще какие-то могущественные мужчины? Если да, то лучше, если я узнаю об этом сейчас. Не люблю сюрпризы.
Я смеряю его ледяным взглядом.
– Но разве ты не знаешь? Или мы притворяемся, что ты сейчас не читаешь мои мысли?
Он вздыхает.
– Очевидно, что за тебя борются Ронан и Финниан.
– А как ты это узнал?
– Во Дворе Луны у меня есть глаза и уши.
Ну разумеется. Кажется, у каждого в этом королевстве повсюду есть шпионы. Удивительно, что здесь вообще можно хоть что-то хранить в секрете.
– Может, и боролись, но дело было вовсе не во мне. Себастьян связал себя со мной узами, потому что знал, что это убьет меня. Из-за проклятия ритуал бы меня убил, а после моей смерти он получил бы корону. Дело было в короне – в том, кто является законным правителем двора теней. Не во мне.
– Ты так в этом уверена? – спрашивает Миша, поднимая свой бокал.
– Да, уверена. И это такое облегчение. Мне надоело быть пешкой. Они могут сколько угодно бороться за этот проклятый двор. Ко мне это больше не имеет никакого отношения.
С его губ срывается усмешка.
– О если бы это было правдой.
– Это правда. – Я машу рукой у себя над головой: – Видишь? Короны нет.
Он наклоняет голову.
– Может быть, ты хочешь увидеть это собственными глазами? – Он свистит, и большой бурый пятнистый ястреб срывается с ветвей секвойи и садится Мише на плечо. – Это Шторм, мой фамильяр.
Я хмуро смотрю на ястреба.
– Понятия не имею, что это такое.
– Это значит, что наши умы связаны. Он повинуется мне. Служит мне.
Я сразу же думаю о баргесте, гигантском чудовище-волке, которое напало на меня, когда я впервые попала в это королевство. Себастьян сказал, что иногда Неблагие делают их своими фамильярами. Он предположил, что нападение, возможно, не было случайным.
– Я не имею никакого отношения к собаке смерти, – говорит Миша. – Мои существа не нападают на других. Во всяком случае, не нападают первыми. Но вот если нападают на них… – он пожимает плечами.
– И что я должна увидеть в этой птице? – спрашиваю я.
– Шторм сегодня утром вернулся из Двора Луны. Если ты посмотришь ему в глаза, он сможет показать тебе, что он там видел.
