Однако спустя некоторое время один из известнейших психофизиков Валерий Иванович Сахно представил математическую теорию взаимоотношений между Человечеством и сообществом БУИ, из которой следовало, что результатом развития отношений между ними должно было стать полное подчинение человеческих особей сообществу БУИ. Ибо в итоге общения каждый конкретный человек оказывался противостоящим всему сообществу БУИ и вся структура управления Человечеством становилась несостоятельной.
Теория была предъявлена на рассмотрение сообществу БУИ. Оно направило во Всемирный совет ответ, содержащий критические замечания к теории Сахно, но он был, мягко выражаясь, неубедительным. В то же время анализ теории Сахно комиссией, составленной из лучших математиков, социологов и психофизиков Человечества, позволил выявить в теории Сахно несколько мелких огрехов, но в целом дал основания считать теорию убедительной и непротиворечивой.
Сообщество БУИ не смогло противопоставить теории Сахно ничего основательного, тем самым вызвав подозрения в экспансии сообщества БУИ против Человечества. Выступление некоторых учёных в защиту БУИ не было принято в расчёт, так как они тоже не смогли предоставить альтернативной теории.
Некоторое время противостояние существовало только на ментально-теоретическом уровне. Но затем произошло непоправимое. Все БУИ, находившиеся в контакте с людьми, одновременно умерли и рассыпались в песок. Этот удар оказался для некоторых страшнее смерти близких родственников. Часть мозга людей, состоявших в прямом контакте с БУИ, мгновенно оказалась незадействованной, что повлекло за собой многочисленные сумасшествия. Те же люди, которые выдержали такой удар, вели себя совершенно неадекватно: выли сутками напролёт, мучились не проходящими головными болями, не реагировали на окружающих или реагировали не соответствующим образом.
Исследования нейрофизиологов показали, что последствия противостояния Человечества и сообщества БУИ можно оценивать как структурные изменения человеческих личностей и в целом – психофизиологический сдвиг Человечества в сторону, не поддающийся единовременной оценке. То есть результаты изменения, по их мнению, могут быть установлены только в результате длительных исследований в течение времени, сравнимого с историческим периодом.
Сергей прожил этот период сравнительно легко: его тоже преследовали головные боли, долгое время держался пониженный жизненный тонус, преследовали апатия и угнетающая депрессия. Но всё это было в какой-то ослабленной форме. Ему казалось, что тот удар, который он перенёс после смерти Сибиллы и Костика, обеспечил ему дополнительную внутреннюю защиту, демпфирующую последующие жизненные осложнения и неудачи. И хотя он стал более замкнутым и одиноким, после потери Сверчка он вновь восстановился в своём отношении к работе. Пожалуй, никто из сослуживцев не смог бы упрекнуть его в том, что он теперь невнимателен или недобросовестен в работе, в чём-то недорабатывал или был малоактивен либо недальновиден. Нет, он профессионально отрабатывал поставленные задачи и скрупулёзно разбирался в возникающих перипетиях.
Но после работы его будто выключали. И он становился совсем другим – не противоречащим и индифферентным, безрадостным и пассивным. Тогда он пристрастился проводить время в этом кафе. Он приходил, садился, заказывал кофе, реже – пиво или вино. И сидел, подолгу не притрагиваясь к заказанному, отчего кофе превращался в непотребную бурду, которую он всё равно потом выпивал без остатка; с пивом и вином, правда, за такой короткий срок ничего не происходило.
