Когда они вошли в класс Анны Николаевны, она сидела за столом и проверяла тетради. Увидев опекуна Мэгги, она улыбнулась, хотя её немного смутил его через чур усталый вид. Женщина предложила им сесть за первую парту, которая стыковалась с учительским столом.
– Мне хотелось бы обсудить поведение вашей дочери, – начала Анна Николаевна, – она регулярно пререкается с учителями, а со мной особенно рьяно. Думаю, вам стоит серьёзно поговорить с ней, потому что девочка совершенно не умет вести себя сдержанно и выражаться деликатно.
Мэгги сидела в развалку на стуле, попутно закатывая глаза и презрительно фыркая.
– Перестань, – грозно скомандовал Дима.
Девушка недовольно посмотрела на него, но села ровно и замолкла. Увидев такой настрой отца, Анна Николаевна решила, что может надавить сильнее.
– Вижу у вас усталый вид. Я понимаю, трудно растить дочь в одиночку. Вы меня, конечно, извините, – учительница сложила руки в замок и облокотившись на локти пристально посмотрела на Диму. – Думаю, вы слегка пустили её воспитание на самотёк. Я боюсь, что, если продолжить в том же духе…Вы же понимаете, что дети из таких учреждений…
– Каких? – нахмурился Дима.
– Детских домов, – слегка замявшись ответила женщина. – Они очень плохо социализируются. Я боюсь она может ступить на кривую дорожку.
– При чём тут это? – возмутился опекун. – Я забрал её из детдома одиннадцать лет назад. По-моему, она уже давно социализировалась.
– Подростки – это такая бурная субстанция, – начала поучительным тоном Анна Николаевна. – С ними всегда нужно быть на чеку. Одно неверное движение и вот они уже на скамье подсудимых. Начать можно с её внешнего вида. Она часто нарушает школьный дресс-код. И у неё зелёные волосы. Вы об этом знаете?
– Что? Зелёные? Как зелёные? – театрально удивился Дима, повернувшись к подопечной. – Я думал, ты будешь краситься в синий.
– Решила, что зелёный мне больше подходит, – ответила она, с ухмылкой покосившись на учительницу.
– Ну, бывает, – развёл Дима руками, обратившись к Анне Николаевне.
– Вы издеваетесь? – женщина вытаращила полные недоумения глаза.
– Ни в коем случае. Я ничего не имею против её метаморфоз, а в школьном уставе на счёт крашенных волос ничего не сказано. Поменяйте его сначала, а потом предъявляйте.
– А её поведение? Или она с вами также разговаривает? Грубит, дерзит, язвит! – лицо учительницы начало наливаться краской.
– Что же она такого вам сказала?
– Она открыто при всём классе заявила, что не уважает меня!
– Потому что вы не уважаете своих учеников! – вмешалась Мэгги.
– Я не с тобой разговариваю! – воскликнула Анна Николаевна. – Она даже сейчас проявляет своё хамское поведение! Если это не прекратится, я обращусь в опеку! Пусть они придут к вам с проверкой. Видно же, что вы совершенно за ней не следите!
– Вы угрожаете мне? Это зря, – с тихой угрозой произнёс Дима.
– Что? – испуганно вздохнула учительница.
– Во-первых, Мэгги уже совершеннолетняя, так что органы опеки вам не помогут. Во-вторых, вы упрекаете мою дочь в наличии собственного мнения и нежелании молчать, когда вы явно превышаете свои должностные полномочия, – Дима встал и подошёл к учительскому столу. – Я считаю, в этой ситуации вы больше не правы. – Он склонился над женщиной, отчего та испуганно вжалась в стул. Его взгляд сковал её тело. Зрачки начали менять форму. – Давайте сойдёмся на том, что вы просто обо всём забудете и оставите Мэгги в покое.
