– Упс, – сказала мама. – Бек, кажется, мы попались. Мальчики, ваша мама курила медицинскую марихуану, чтобы справиться с тошнотой после химиотерапии.
Стивен, не отрывая взгляда от телевизора, спросил:
– А ты, мам? Ты тоже курила марихуану из-за химиотерапии?
Я знала, что так он пытался поднять всем настроение, и это сработало. Он хорошо умел это делать.
Сюзанна выдавила смешок, а мама бросила конфету прямо в затылок Стивену.
– Остряк! Я морально поддерживаю свою лучшую подругу. Люди делают вещи и похуже.
Стивен поднял конфету и сдул с нее пыль, прежде чем положить ее в рот.
– Так значит, ты не будешь возражать, если я тоже буду курить?
– Только если у тебя будет рак груди, – сказала мама, обмениваясь взглядом со своей лучшей подругой.
– Или у твоего лучшего друга, – добавила Сюзанна.
За все это время Джереми не проронил ни слова. Он смотрел то на Сюзанну, то снова в телевизор, словно боялся, что если надолго отвернется, она может раствориться в воздухе.
Позже, вечером, когда мамы думали, что мы отправились на пляж, мы с Джереми, заскучав, решили вернуться в дом перекусить чего-нибудь. Поднимаясь на веранду, мы услышали их разговор через открытое окно.
Джереми остановился, услышав голос Сюзанны.
– Лор, знаешь, я ненавижу себя даже за такие мысли, но я скорее умру, чем лишусь груди.
Джереми остановился и тяжело вздохнул. Потом сел, и я опустилась рядом с ним.
– Я уверена, что ты так не думаешь, – сказала мама.
Я терпеть не могу, когда мама так говорит, и, похоже, Сюзанне тоже это не понравилось, потому что она ответила:
– Не говори, будто знаешь, о чем я думаю.
Я еще никогда не слышала, чтобы она говорила так – злобно и резко.
– Хорошо, хорошо, не буду.
И тут Сюзанна заплакала. Хотя мы их не видели, я знала, что мама гладит ее спине круговыми движениями, так же как всегда гладила меня, когда я была расстроена.
Мне хотелось сделать то же для Джереми. Я думаю, что ему стало бы от этого легче, но я не могла. Вместо этого я взяла его руку и крепко сжала в своей. Он даже не посмотрел на меня, но руку не убрал. Именно тогда мы стали настоящими друзьями.
А потом мы услышали, как мама сказала своим самым серьезным и невозмутимым тоном:
– У тебя действительно чертовски красивые сиськи.
Сюзанна разразилась смехом, похожим на лай морских котиков. Она одновременно смеялась и плакала. Все становилось на свои места. Если мама сквернословила, а Сюзанна смеялась, все было в порядке.
Я отпустила руку Джереми и встала. Он последовал моему примеру. Мы молча побрели обратно на пляж. Да и о чем мы вообще могли говорить в тот момент? «Мне жаль, что у твоей мамы рак?» «Я надеюсь, что она не потеряет грудь?»
Мы вернулись на пляж, когда Конрад и Стивен только вышли из воды с досками для серфинга. Мы до сих пор еще не разговаривали, и Стивен это заметил. Я думаю, что и Конрад заметил, но ничего не сказал. Стивен спросил:
– Что с вами, ребята?
– Ничего, – сказала я, подтянув колени к груди.
– Может, вы впервые целовались или типа того? – сказал он, выжимая купальные шорты прямо мне на ноги.
– Заткнись, – ответила я ему. Мне хотелось сдернуть с него эти шорты, только бы сменить тему. Прошлым летом мальчики просто помешались, сдергивая друг с друга штаны в общественных местах. Я никогда в этом не участвовала, но в тот момент мне ужасно хотелось это сделать.
– О, я знал, – сказал брат, тыча меня в плечо. Я отмахнулась от него и снова посоветовала ему заткнуться.
