Рокко отвел взгляд от ее лица и подошел к окну.
– Значит, Джованни был тебе другом. Сегодня ты пришла в кафе, чтобы развеяться. И заодно решила охмурить нового богача?
Глаза Оливии вспыхнули.
– Вон из моей квартиры.
Как ни странно, но Рокко был готов уйти. Слишком много информации обрушилось на него за последние пять минут, и он был не в состоянии объективно ее обработать.
– Даю тебе месяц, – сказал он. – Через месяц ты должна отдать мне ключи.
Оливия прошла за ним до двери. Он вышел и пошел по коридору, ни разу не оглянувшись.
Никакого сходства с романтичным Джованни.
И слава богу.
Рокко стоял на трапе самолета в миланском аэропорту Линатэ рядом с Кристианом Маркосом. Последние двое из «Колумбийской четверки» возвращались с похорон Джованни. Кристиан отправлялся в Гонконг на переговоры, не требующие отлагательств.
Как всегда, прощаясь с друзьями, Рокко чувствовал пустоту в душе. Они стали так близки за те четыре года в Колумбии. Всего четыре года, а все четверо превратились из мальчишек в настоящих мужчин. И все четверо были готовы бросить вызов всему миру.
Он посмотрел на Кристиана:
– На похоронах была Оливия Фицджеральд. Я не видел ее в списке приглашенных.
Кристиан округлил глаза:
– Фотомодель? Я думал, ее специально пригласили. Тебе-то какая разница?
– Все не так просто, – ответил Рокко.
– У тебя всегда все сложно, – развел руками Кристиан. – Вместо того чтобы воспользоваться шансом и подписать с ней контракт, ты жалуешься. Совет директоров тебя бы расцеловал за это.
– Сейчас она избегает лишнего внимания.
Кристиан ухмыльнулся:
– На столе моего босса стоит ее фото в голом виде на пляже. Он говорит, что это вдохновляет во время сложных переговоров.
– Не сомневаюсь, – буркнул Рокко. Уж он-то был в этом абсолютно уверен.
Еще через минуту включились двигатели частного самолета Кристиана.
– Мои соболезнования насчет Джованни, – сказал он, обнимая Рокко. – Я знаю, как он был тебе дорог. И представляю, как тяжело тебе было общаться сегодня с отцом.
– Это неизбежно, – пожал плечами Рокко. Впрочем, Кристиан и Зайед с легкостью увели отца Рокко с процессии. – Прости, что и тебя пришлось в это втянуть.
– Каждый из нас несет свой крест, – спокойно ответил друг. – Но ты часто взваливаешь на свои плечи слишком много.
Рокко кивнул. Он так долго нес бремя проблем своей семьи, что успел забыть, как бывает иначе.
– Ступай, – сказал он, хлопая друга по плечу. – Моя яхта и дело Перони заждались тебя.
Кристиан кивнул в ответ и направился к самолету. Рокко смотрел ему вслед, пока экипаж не закрыл за ним дверь.
Даже со всеми навалившимися событиями он постоянно думал о том вечере с Оливией. Ее слова о Джованни продолжали отдаваться эхом в голове. Был ли в них хотя бы намек на правду. Или дедушка все же изменял своей возлюбленной Розе? Несомненно, слабый пол продолжал волновать его и после смерти супруги. Но это нормально. Джованни был творческим человеком, дизайнером.
И все же, мог ли он влюбиться в Оливию Фицджеральд? Обладала ли Оливия хоть какими-то из тех качеств, что так ценил Джованни в своей жене?
От следующей мысли неприятно заурчало в животе. То, что Джованни и Оливия работали над совместной коллекцией, однозначно свидетельствовало об их связи.
Но даже если так, какое ему дело? Что с того, что его дедушка влюбился в фотомодель втрое моложе себя? Да, возможно, Джованни позволил ей себя одурачить. Но это не значит, что после его смерти Оливия будет иметь хоть какое-то влияние на семью Монделли. Уж чего-чего, а такого развития событий Рокко не допустит.
