– Что, прям вот так он к тебе и прижался? Этим самым местом? Кошмар какой! Считай, у жены под носом… Чем только думал?
– Ой, а чем они все думают? – раздражённо ответила Юлька. – Этим самым местом.
– Ну не все!
Юлька сначала хотела съязвить, догадавшись, что Инна так наивно защищала своего очкарика, но не стала. Улыбнулась вдруг:
– Конечно, не все.
Как странно всё с этим Анваресом. То мысли о нём причиняли боль и вгоняли в хандру, а то вот – стоило его вспомнить, и вся злость испарилась.
Когда легли спать, Юлька вдруг спросила Инну:
– А у тебя в прошлом году кто вёл зарубежку?
Она очень старалась, чтобы вопрос прозвучал небрежно, хотя сердце тут же дрогнуло. И губы сами собой растянулись в улыбке. Хорошо, что темно, и лица её не видно.
– Анварес Александр Дмитриевич, – сонно ответила Инна.
– И как он? – Небрежность давалась всё труднее.
– Ну как… Нормальный, вроде, препод. Ведёт он, конечно, здорово. Но, блин, на экзамене он всю душу из тебя вытряхнет. Если пропускаешь лекции и семинары – вообще фиг сдашь. Отлично у него получить почти нереально. Ну это надо прямо ни разу не пропустить ни одного занятия, и всё, что проходили, знать от и до. Ещё и рассуждать уметь… ну там, почему так, а не этак. Даже я у него только на четвёрку сдала… со второго раза.
Юлька слушала её и улыбалась, глядя в тёмный потолок. А перед глазами так и стоял взгляд его горящий…
41. 41
Понедельник и вторник прошли по ощущениям впустую. Юлька раз двадцать продефилировала по коридору мимо кафедры зарубежной литературы, норовя подглядеть внутрь, а сколько выписала кругов вдоль холла – и не счесть, но ни разу даже мельком не увидела Анвареса. Причём по расписанию у него значились пары у журналистов, но указанная аудитория почему-то была закрыта.
В среду она летела в институт как на самый долгожданный праздник. А перед тем встала с утра пораньше, вымыла на два раза голову, худо-бедно уложила непокорные вихры в подобие каре. Вместо привычной чёрной толстовки надела тонкий облегающий свитер с V-образным воротом, вместо гриндерсов – осенние сапожки на низком каблуке.
– Нормально? – спросила у Инны. Та, жуя булку, что-то промычала и показала большой палец вверх.
Одногруппницы её еле признали. Даже Алёнка, с которой они в последнее время сблизились, изобразила удивление. Однако признала:
– Отлично выглядишь!
Первую пару – историю – Юлька отсидела, как на иголках, а в зал, где всегда проходили лекции Анвареса, шла с бешено колотящимся сердцем. Очень хотелось сесть в первом ряду, но не осмелилась – она же всю пару будет краснеть. Заняла место посередине, но так, чтобы видеть лекторскую кафедру без помех.
Рядом с ней пристроилась Алёна Рубцова. Зашептала:
– Всё-таки ты сегодня какая-то странная.
– А ты вообще всегда странная, – ответила Юлька. Но и сама заметила за собой, что непрерывно теребит в руках то ластик, то карандаш. А ещё каждый пятнадцать секунд проверяет, сколько осталось до начала лекции.
Анварес, между тем, безбожно опаздывал. Юлька напряжённо следила за входом, ожидая, что вот-вот двери распахнутся и войдёт он.
– Да что с тобой? – она почувствовала лёгкий толчок и вздрогнула от неожиданности.
– Что такое?
– Я тебя уже пять раз спросила…
Наконец двери распахнулись, Юлька, замерев, устремила туда взор и… в аудиторию семенящей походкой прошествовала пожилая дама. С высокой, взбитой причёской, на каблучках, в синем бархатном кардигане.
