Это не то, что я хотела - страница 5

– Сложный день? – с улыбкой спрашивает мужчина, когда подходит к нему.

– Мёрвин, ну не начинай, – умоляет Томас и вновь смотрит на индикатор. Шестой этаж, ещё пятнадцать этажей.

– Мистер Боул попросил меня передать тебе, что ты должен…

– …принести ему чашечку кофе, бла-бла, – договаривает за него Томас, опрокинув голову назад. – Новых шуток больше не придумал?

– Для тебя, любимый, придумаю, – флиртует Мёрвин и тоже смотрит на индикатор. Десятый этаж.

Наступает долгожданная тишина для Томаса, которой глубоко в душе начал радоваться. С Мёрвином они хорошо ладили и даже были шутки-для-своих. Мёрвин почти такого же возраста, как и Томас. Когда Томас начал только работать, Мёрвин был первым, кто подошёл знакомиться с новичком, и научил его всему, что надо для работы, за что Томас ему благодарен. Но когда подходил конец рабочего дня, Томас просто мечтал по щелчку пальца оказаться дома в своей уютной кровати и не слышать эти "смешные" шутки под вечер.

– Мёрвин.

– А?

– Чем твоя мамаша похожа на торнадо? – спрашивает Томас, хитро улыбаясь одним краем губ. Мёрвин понимает, к чему идёт дело и улыбается, опустив голову вниз.

– Ну расскажи, сука.

– Засасывает насмерть.

Мёрвин начинает разрываться громким смехом, но позже понял, что был сильно шумным, и стал смеяться непрерывно тише. Томас смеялся больше с его реакции, потому что знал, что сам он не специалист в шутках, но рассмешить Мёрвина под тяжёлый вечер – это уже победа. Лифт прибывает на двадцать первый этаж и открывает свои двери. Мужчины вместе входят, и лифт начинает движение вниз на первый этаж. Его друг продолжал смеяться до слёз, а успокоившись, стоял тихо и смирно, глубоко думая о чём-то. Томасу стало казаться, что он обидел своей шуткой, потому что по рассказам его коллеги, у него несколько лет назад умерла мать от рака. Они не успели набрать сумму на проведение операции по удалению опухоли, и мать скончалась. Тогда Мёрвин не выходил на работу несколько дней, а когда вернулся, то больше месяца ходил грустным и смотрел на документы пустыми глазами. Томас, как близкий коллега, старался поддерживать его. Позже, Мёрвин был первым из них, кто рассказал анекдот на тему «мамаш», тогда Томас был не в духе, но когда знал наизусть его несколько шуток, то уже сам начинал шутить, но с опаской обидеть его. Томас вспоминает это время, когда в это Мёрвин хитро улыбается и смотрит на него. Мысли про обиду развеиваются, и Томас ждёт шутки.

– Эй, Томас!

– М?

– Смотри, у твоей мамы такая дыра… – и он замалчивает для интриги. Томас начинает внутренне негодовать.

– Продолжай, сука, – шепчет Томас в предвкушении продолжения.

– …что в ней как-то потерялась команда спелеологов.

Они одновременно взрываются смехом и начинают друг друга толкать в шутку. Моментами их смех переменялся в свистящий чайник. К слову, их любимой темой шуток была про «мамаш», они даже могли перегибать палку, но даже и не затаивали друг на другу обиду, зная, что это всё не на серьёзе.

– Ну бля! Давно это сочинил? – смахивая слёзы с глаз от смеха, процедил Томас.

– Хорош прикол? У меня таких красавцев целый батальон, – хватаясь за живот, ответил Мёрвин.

– Да, твоя мамка так и сказала!

Вновь они разрываются смехом и смеются до тех пор, пока лифт не останавливается на первом этаже. Шутки временно сняли сонное состояние, и Томас теперь был как огурчик. Они выходят из лифта и сдают ключи вахтёрше, от чего та отвечает своим мерзким звонким голоском «До завтра, Томас и Мёрвин!». Томас терпеливо кивает с миловидной улыбкой с мыслью о том, как бы ей заклеил рот скотчем. Да даже не скотчем, а клейкой лентой, чтобы она нахер заткнулась и пыталась отодрать её от своего кривого рта. Этим зрелищем он бы любовался долго.